Ваха Усманов, инженер (имя и фамилия вымышленные)
— Ты живешь в Москве больше двадцати лет. Кем ты себя ощущаешь: москвичом, московским чеченцем, просто чеченцем?
Конечно, я — чеченец. И, конечно, я — москвич. Но я понимаю, что ты хочешь спросить: есть ли разница между московскими чеченцами и теми, кто живет в Республике?
Здесь нужно оговорить: мы рассуждаем о нынешних временах, а не об СССР. Потому что, когда я приехал учиться в Москву, а это было в середине 80-х, все было по-другому. Я после армии поступил в университет, мною вся родня гордилась. Я поступал как армеец, а не по национальной квоте. Моим сокурсникам было глубоко все равно, откуда я. С Кавказа, и ладно. Никто дагестанцев от нас не отличал. Были сложности как у всех провинциалов: огромный город, новые люди, было трудно учиться жить в другой бытовой культуре. Я подчеркну: бытовой. Потому что тогда была и общая культура. И речь не только о литературе и кино, а о том, как себя вести.
— Что ты подразумеваешь под «бытовой»?
Элементарные вещи: у нас совершенно другие традиции общения, например, со старшими. Меня первое время просто убивало, когда я видел, что мои однокурсницы курят при своих родителях, спорят с ними.
Да и общение со слабым полом у нас иное. Точнее, тогда было так. Как сейчас в Чечне у молодежи это происходит, я не знаю.
— Ну, давай вернемся к ощущениям твоим…
Так вот, несмотря на, как тогда говорили, «единый советский народ», я всегда знал, кто я. Не хочу говорить про войну и все, что с ней связано, извини. Но я живу в Москве 28 лет. Это мой город. Я знаю тут все пробки и весь центр. Меня, как любого москвича, дико раздражают плитка собянинская и мигранты.
— Подожди, мигранты откуда? Из Средней Азии или твои соотечественники?
Да все те, кто ведет себя здесь не так, как обычный житель мегаполиса. Ты думаешь, если меня подрезает кавказец на тонированной девятке, я думаю что-то отличное от тебя в этой ситуации? Да, я не буду орать: «В своем ауле так води», но, поверь, так же бесит.
И когда возмущаются тем, что баранов в праздники на улице режут, я на стороне тех, кто возмущается. Отмечай, режь — но только там, где можно, чтобы не мешать другим.
— Ты часто ездишь в Чечню? Как ты себя там чувствуешь?
Давно не был. Так обстоятельства складываются.
— Ощущаешь ли ты негативное к себе отношение, когда люди узнают твою национальность? Тебе приходилось сталкиваться с открытой неприязнью из-за того, что ты чеченец?
Опять-таки, дели вопрос на СССР, на 90-е и на нынешнее время. Про Союз я сказал. В 90-е было странно. Мои друзья-нечеченцы, а таких большинство, старательно делали вид, что ничего не происходит, — никогда со мной о войне не говорили. Доходило до смешного. На какой-то вечеринке выхожу покурить — там все бурно обсуждают захват в Буденновске. Мой приятель, видя меня, тут же прерывается и изрекает: «У бандитов нет национальности».
Еще была ситуация в бане. А я париться хожу раз в неделю в одно и то же время. Ко мне все привыкли, откуда я — не спрашивали. Сидят мужики в парилке, об армии спорят. Я тоже ввязался и в разговоре сказал, откуда меня призвали. Молчание было минут пять. Они все переваривали, что за эти годы наговорили про Чечню и Кавказ вообще. Я говорю: «Расслабьтесь, мужики, ничего нового вы мне не сказали». Посмеялись, конечно. Но теперь стараются на скользкие, как им кажется, темы при мне не болтать.
На работе все знают, откуда я. Там никогда, даже во время «Норд-Оста», никакого лично к себе негатива я не чувствовал.
Честно говоря, и с незнакомыми тоже. Может, потому что у меня акцента нет. Хотя явно имя и фамилия кавказские. Но нет, врать не буду, я правда не сталкивался с откровенным страхом или неприязнью из-за своей национальности.
— Мы все читаем про «стреляющие свадьбы» и поведение гостей с Кавказа. Почему твои соотечественники так демонстративно дико себя ведут в столице?
Послушай, это малолетки. Если я тебе сейчас начну приводить примеры русских подростков с банками коктейлей, орущих матом у моего подъезда, ты скажешь — это другое дело. И правда, другое. Прости, но к быдлячеству своему привыкаешь. То есть мне вот недавно в электричке пришлось за шкирку двух малолеток вытаскивать — пьяные были, ругались так, что уши вяли. Но этот тип поведения москвичам знаком.
Другое мнение: история отношений России и Чечни на протяжении последних лет ни имеет никаких, даже притянутых за уши аналогов. Любая попытка представить в истории что-то хоть отдаленно похожее лишь подчеркивает абсурдную уникальность российско-чеченской ситуации. ()
А «стреляющие свадьбы»… Я это дикостью не назову, просто это в городе неуместно. Опять-таки вопрос культуры. Аборигены ходят голые где-нибудь в Африке — ты же не назовешь их некультурными? Это другая культура. Беда в том, что приехавшим в Москву юнцам никто не объяснил, как надо себя вести.
У меня аж зубы скрипят, когда я вижу «своего» в спортивных штанах где-то на Манежке. Но это поколение, выросшее уже после Советского Союза. Они же толком и не учились там. Выросли же во время войны. Со всеми атавизмами этой войны и с изломанной психикой «детей войны».
Опять же, московские чеченцы так себя не ведут.
А стрельба… На Балканах на свадьбах и крестинах палят будь здоров. Традиции такие. Я, кстати, не помню, чтобы в моем детстве кто-то стрелял. Не уверен, что и на Кавказе много таких праздников — с залпами. Это для меня тоже непонятно, хотя их мотивация ясна — для куражу.
Ты учти еще одно — алкоголь. У нас раньше была малопьющая нация. Точнее, пьющая вино. Хотя и самогон, и коньяк — все было, но как-то в меру. Про наркотики во времена своей юности я вообще не ведал.
Не буду голословен, не знаю, как с этим дела в Чечне обстоят. Но сам был неоднократным свидетелем: приезжают учиться сюда молодые, и постепенно начинаются и алкоголь без меры, и трава. А пить не умеют совсем, ну и понеслось...
— При тебе коллеги это обсуждают?
Да. Я им говорю то же, что тебе сейчас.
— Есть ли в твоей жизни какие-то ценности, которых не понимают твои русские коллеги и друзья? Ты их объясняешь? Отстаиваешь?
Ну, ценности, наверное, у меня общечеловеческие. Разница в традициях и менталитете есть. Но давай так: я говорю про себя лично.
У нас жесткое табу на публичное обсуждение и ведение разговора на тему полов и половых отношений. Даже в сугубо мужской компании на это вето.
Ну и третье: отношение с родителями, со старшими и вообще семья. Вот моя жена, когда приезжают мои родственники, молча им подает на стол и уходит к себе в комнату. Но это не более чем традиционное поведение. Хотя когда мы дома одни или с друзьями, все иначе.
И вот по всем этим трем пунктам мне приходится страшно спорить со своими русскими друзьями. Они не понимают этого, а принять не хотят. Мои объяснения, что так принято, что это обычай как обычай, например, что невеста не присутствует на собственной свадьбе, не действуют.
Но я уже привык к таким вопросам и недоумению, типа: как же так, ты с нами выпиваешь, почему ты, взрослый, образованный человек, не можешь поступать в присутствии родственников как хочешь. Да дело в том, что я хочу, чтобы им было комфортно! Чтобы не было за меня стыдно.
В конце концов, это с детства — привычка безоговорочно слушаться старших. Да, наверное, многое в личной жизни у меня пошло бы по-другому, если бы я мог не то чтобы спорить — хотя бы не воспринимать совет родителей как прямое указание к действию, но это внутри сидит: сказали старшие — обязан сделать.
— А как бы ты решил проблему, которую деликатно называют «отношение к выходцам с Кавказа»? Ее можно решить в принципе?
В Москве легко бы решил. Пускать сюда только тех, кто приезжает действительно учиться или работать, а не лоботрясничать на родительские деньги. Жестко контролировать занятость приезжих с Кавказа.
А дальше скажу то, почему я и попросил об анонимности этого интервью, — меня на родине вряд ли в этом поймут. Я бы запретил землячество. То есть не землячество как таковое, а вот эту клановость. Ведь как сейчас в вузах — все кавказцы тусят вместе. Они общаются друг с другом, выпендриваются друг перед другом, и дальше то, что ты назвала «диким поведением». И так везде. Например, устроился кто-то в Воркуте в милицию. Тут же родственники шлют племянника: мол, пристрой. И ты, что делать, пристраиваешь — так положено.
Должно быть вот как. Допустим, вы владеете магазином. Отлично. Но продавцы у вас должны быть не ваши …юродные братья и племянники, а местные. Потому что, приезжая в Россию, молодые чеченцы ничего о ней, по сути, не знают. Варятся в котле родственников, а русские для них остаются чужими и совершенно незнакомыми. Вот они видят: идет девушка в мини и с сигаретой. И мысли у них простые: она доступна. Они ничего о вас не знают, видят лишь внешнее.
А окуни их, как меня в свое время, в среду другую — быстро бы поняли, что к чему.
Не будет землячеств — не будет и ситуации, когда задержанного за что-то кавказца приезжает выкупать толпа.
То же и в армии: я у себя в роте был один чеченец, и все нормально. Надо служить не вместе с земляками. Это невольно же — сбиваешься в одну кучу со своими. А дальше логично: остальные становятся по ту сторону. А в армии чувство землячества обострено.
Можно много говорить о воспитании в самой Чечне, правда, я в этом некомпетентен. Но как бы тебя ни воспитывали дома, в гостях ты должен приноравливаться. И будешь это делать, если будешь знать: никакой дядя тебя не выручит и за тебя не заплатит.
Уверяю тебя: если сюда будут приезжать только по делу и жить самостоятельно, без этого вечного кучкования, все быстро наладится.
Да, еще — никаких национальных квот на учебу. Пусть приезжают и поступают на общих основаниях и учатся так же, чтобы можно было их отчислять. По квоте-то стараются им трешечку натянуть… Увидишь: в разы меньше будет бесцельно слоняющейся около своих вузов молодежи.
— Как раз хотела спросить. Смотри: в бытовых конфликтах между чеченцами и русскими в Москве обычно участвуют молодые чеченцы. Кажется, что именно они более агрессивны, чем более зрелые, взрослые чеченцы, скажем, твоего возраста и старше. Пытаетесь ли вы решить проблему молодых чеченцев?
Да, такая проблема есть. Не знаю, как решить. С нами-то они тише воды ниже травы — слова лишнего не позволят. Те, кто не застал СССР, для меня терра инкогнита — то есть я вижу, что мы говорим на одном языке, они знают мои обычаи, но и только. Люди с другой планеты для меня.
У меня есть приятель, компьютерщик. К нему 18-летний племянник из Шали приехал. Казалось бы, какой айтишник не найдет общего языка с современным подростком, который с утра до вечера у ноутбука торчит? Не нашли. «Я не знаю, о чем с ним можно разговаривать. Он абсолютно темный. То есть непросто неграмотный, а табула раса», — это друг потом жаловался. А у парнишки, между прочим, прекрасные баллы по ЕГЭ.
Опять же, молодые чеченцы, о которых ты спрашиваешь, приехавшие. Выросшие в Москве, естественно, другие.
Правда, не знаю, думал уже много раз об этом. Выпороть бы их... Повторюсь: со старшими чеченцами, то есть с нами, они ж мегакорректны.
— А как чеченцы — и те, кто приезжает в Москву, и те, кто проживает в самой Чечне, — относятся к русским? Многие русские говорят, что они в лучшем случае чувствуют к себе пренебрежение вперемешку с насмешками, в худшем — агрессию.
Про современную Чечню не скажу. Но когда я слышу, что, мол, мы — моноэтническая нация, мне смешно. Всегда женились на русских. Замуж да, выходили редко. Но смешанных браков было полно. Вспомни Джохара Дудаева. Так что раньше все было нормально.
А спрашивать, как московские чеченцы относятся к русским… Я даже себе так не формулирую. Для меня есть конкретные люди, все от них зависит. Я что, думаю, что ты русская? Ты — это ты, и все.
— «Хватит кормить Кавказ» — ты поддерживаешь этот лозунг, столь популярный среди многих россиян?
Опять же, не знаю. Я не слишком представляю сейчас экономику Чечни. С одной стороны, разрушено же было все. С другой — я сам все время думаю: откуда у 18-летних пацанов мерседесы? И ведь много таких по Москве ездит.
Скажу банальность: убрать бы везде взяточников, откаты, «договоримся» и все, что вы, журналисты, называете коррупцией, — тогда кормить пришлось бы меньше. Но ведь кому-то и здесь выгодна эта кормежка?
Турпал Сулаев, бизнесмен (имя и фамилия вымышленные)
— Два десятилетия в столице — срок немалый. Ты москвич, московский чеченец или просто чеченец? Кем себя ощущаешь?
Каково мне с самоидентификацией — так, надо полагать, звучит вопрос? Отвечу просто, безо всяких: каким родился, таким и уродился.
Постараюсь объяснить. Для чеченца свобода — это главное. Все мы рождаемся свободными — мы это уяснили еще задолго до Декларации прав человека. Далеко задолго. «Здравствуй» по-чеченски «ходи свободным» переводится. На этом зиждется чеченское Все.
— Когда люди в Москве узнают твою национальность, ты чувствуешь опаску или негатив с их стороны?
И то, и другое ощущал, причем еще в советское, предельно интернациональное время. Нацмен — советский эвфемизм. Типа «чурки». Хотя по типу я европеоид. По-аглицки, если кто не знает, caucasian. Кавказец то есть. Это так в свое время ревнители чистоты расы эталон белой расы назвали. Ирония судьбы...
Скажет мне кто такое в лицо — не позавидуют ему боги. Отметелю. Говорят же шотландцы, кстати, тоже в основе своей горцы: Nemo me impune lacessit («Никто не тронет меня безнаказанно»).
Но не скажу, что особо парюсь по этому поводу, вырос уже.
— «Стреляющие свадьбы», танцы на улицах, гонки на крутых машинах... Почему твои соотечественники периодически так дико себя ведут?
«Стреляющие свадьбы» — честно сказать, это в генах. Почитайте классиков русских. В частности, самого достойного — Михаила Юрьевича Лермонтова. Почему называю его по батюшке? А потому что, будучи пацаном лет 25, он проявлял чудеса храбрости и мужского, воинского достоинства. Воин, одним словом.
Ну еще Толстого «Хаджи Мурат». Если недостаточно, то Германа Садулаева, если кто не знаком. Человек, никогда не воевавший, описал, как чеченец чувствует оружие. Я, например, в свое время острую зубную боль утолял выстрелами из «Шмеля». Такие мы.
Хотя клоунов развелось тьма. Уверен, из рогатки не умеют стрелять. Серьезно.
— Проблема чеченских отцов и чеченских детей: молодые кажутся более резкими, агрессивными, ведут себя вызывающе. Действительно ли есть проблема молодого поколения чеченцев? Если такая проблема есть, вы, взрослые чеченцы, пытаетесь ее как-то решить?
Ведут они себя так потому, что я не они, пардон за тавтологию. Они дети не тех родителей. Дети нуворишей-light, отпрыски чиновничков вороватых из колониальной администрации. Дотационные, одним словом. Чего вы от них в столице метрополии, съеденной жуткой коррозией упадка, хотите?
— Есть ли в твоей жизни какие-то ценности, которых не понимают твои русские коллеги и друзья? Ты их отстаиваешь?
Ценности чеченца на самом деле не сильно разнятся с ценностями мужчины любой национальности.
Старших еще уважаем вдобавок.
— Что самое тяжелое для тебя как для чеченца в Москве?
Ксенофобия зашкаливает. А так терпимо. Хотя не должно быть в столице 150-миллионного государства терпимо. «Я так думаю!» — как говорил Фрунзик из «Мимино».
Да нет, здесь ничего тяжелого. Более двадцати лет живу. Было бы невмоготу —слинял бы. Хотя, честно сказать, семья не в Москве давно уже (семья нашего собеседника проживает за границей — Ред. ). Я тут работаю, одинешенький.
— А проблему зашкаливающей, по твоим словам, ксенофобии решить вообще реально?
Решить проблему выходцев с Кавказа? Загнули вы эка! Звучит по-медицински. Догадываюсь, сколько народу именно так и считает!
Если всерьез, то поселил бы людей, ответственных за это самое решение, на пару годиков в Лондон, Нью-Йорк, Торонто или Париж. Может, научились бы чему дельному. Хотя подозреваю, их семьи как раз там и учатся мультикультурности. Плавятся, так сказать, в котле, как сыр в масле.
— А как чеченцы относятся к русским?
Отношение к русским? Более 200 лет противостояния, два геноцида в одном ХХ веке. Как к старшему брату, как гласила советская пропаганда? Да нет. Далеко нет.
Хотя в далеких 80-х, когда я чабанил высоко в горах Кавказа (не хотел осенью в армию идти), один взрослый человек (похоже на начало банальнейшего тоста?) мне сказал: никогда не недооценивай русского Ивана. Так и сказал. А он знал, что говорит: 25 лет в Туруханском крае срок «мотал» и сам был далеко не робкого десятка. Почти как «отец народов» — налетчик.
Наверное, есть проблема отношения молодых чеченцев к русским. Странно было бы, если бы не было после двух войн почти на истребление на протяжении всей их молодой жизни.
Как я пытаюсь решить эту проблему? Женился на русской. Без шуток.
— Есть такой лозунг: «Хватит кормить Кавказ». Что ты о нем думаешь?
«Хватить кормить Кавказ» — предвыборный клич для охлоса. Были бы поумнее — статистические данные пролистали бы…
Материал подготовили: Ксения Федорова, Александр Газов
«Когда мы вылили подпольное вино в унитаз, он окрасился в кислотно-розовый цвет»
5 октября Рамзану Кадырову исполняется 40 лет. Накануне юбилея вновь избранный глава Чеченской Республики назвал ее «самым стабильным регионом» в Европе.
Наш спецкор изучила тайную жизнь столицы Чечни Грозного, побывав в секретном алкогольном магазине, ночном клубе и узнав особенности местных взаимоотношений полов.
Одним из главных достижений юбиляра стал введенный им семь лет назад «сухой закон» - строже, чем установил в 1985 году Михаил Горбачев для всего СССР. На всю Чечню - всего несколько магазинов, где алкоголь отпускают строго с 8 до 10 - утра. И все же выпить здесь ночью можно, но тост за здоровье именинника поднимать нельзя.
«В глаза не смотри»
В глаза не смотреть, - напутствовал меня радушный чеченец Рустам с бородой «под Рамзана» у входа в послевоенный символ республики - высотку «Грозный-сити». На верхних этажах этих башен - единственное на всю республику место, где легально продают алкоголь не утром, а днем и вечером. Ночью уже не наливают: ресторан закрывается ровно в полночь.
Это устроили для приезжих, чтобы Чечня производила впечатление современного, гостеприимного субъекта, живущего как вся Россия, - объяснил мой провожатый. - Тут действуют свои законы. Соблюдайте их - и произведете на местных хорошее впечатление.
Символ восстановленной республики - высотки «Грозный-сити».
Больше всего правил, конечно, для женщин. Ею в Чечне считаешься с момента полового созревания, то есть с 11–12 лет. Женщина любого возраста и социального положения здесь не ходит одна - ни ночью, ни днем.
Чеченка всегда под присмотром и должна кем-то сопровождаться - мужчиной (он идет впереди), другой женщиной, в крайнем случае ребенком, хоть младенцем. Из мужчин женщину могут сопровождать: муж, брат, отец, родственник, дальний родственник, в крайнем случае добропорядочный многолетний друг семьи, хотя это и нежелательно. У женщины не может быть знакомых мужчин, которых знает только она одна, тем более друзей среди знакомых мужчин.
Мужчине, кроме самых близких родственников вроде мужа или отца, строго нельзя касаться любой женщины, а женщине - мужчины. При встрече знакомые чеченцы, коллеги по работе, соседи по дому, учащиеся одного учебного заведения или их родители, если они разных полов, не целуются, не обнимаются, не хлопают по плечу, не жмут руки.
И что, если женщина пойдет с мужчиной в горы, он руки ей не подаст на опасном переходе?
Не подаст, - отрезал Рустам. - Зачем женщине вообще ходить в горы? Это дело мужчин, это испытание для джигита. Если уж она туда идет, то пусть тоже себя испытывает и не ждет помощи. Подал бы руку, только если бы она в пропасть срывалась, зачем грех на душу брать? Но и то через силу: прикосновение к женщине - оскорбление для нее, значит, ее принимают за особу легкого поведения.
Другой запрет для женщин - не смотреть в глаза постороннему мужчине при общении - тоже просят соблюдать не только местных.
При этом в Чечне все очень вежливые, и женщина должна первая здороваться с любым незнакомым мужчиной в помещении, например, в магазине. Во время приветствия нужно улыбнуться и посмотреть прохожему в глаза, но только в этот раз. Дальше, если незнакомец спрашивает вас, который час, как пройти в библиотеку, вернее, в мечеть, отвечать следует, скромно потупив взгляд.
Так и живут: в том же ресторане в высотках официант-мужчина смотрит на женщину-клиентку или на повариху, а они на него - нет.
В самом центре Грозного, прямо напротив мечети «Сердце Чечни», находится единственное на всю республику место, где открыто наливают после заката.
Вечером для женщин дресс-код тут такой же, что и в дневное время: платье и юбки - ниже колен, лучше до пола; рукав - ниже локтя. Брюки маскируют туникой или кофтой до колен, с блузкой их сочетать вульгарно. Никаких декольте и оголенных спин, на юбке сзади вырез не допускается. Прическа - если не под платком, то хотя бы собрана, никаких распущенных волос.
А вот в этом ресторане нравы распутные, - продолжает Рустам - определить по его взгляду отношение к «распутным нравам» я не могу, так как не смотрю ему в глаза.
Одна его башня отдана под гостиницу - но в ней обычно живет меньше людей, чем посещает ресторан на самом верху.
Вторая башня - бизнес-центр, но офисы по большей части пустуют. Остальные - типа жилые дома, квартиры все выкуплены, по большей части чиновниками или приближенными к власти для видимости заполнения 18–40-этажных зданий. Но в них реально практически никто не живет: у чиновников свои родовые дома, метры в «Сити» нужны для галочки. Депардье именно тут квартиру подарили - он ее продал и больше в республике не появлялся.
Останься французский актер - катался бы в своей башне на чудо-лифте, которому позавидуют даже арабские шейхи.
Система пользования поражает. Вызывая один из четырех лифтов, пассажир уже внизу жмет на номер нужного этажа. Система думает несколько секунд и выдает ответ - придет ли лифт A, B, C или D. Все для того, чтобы женщины и мужчины лишний раз не пересекались: за одну поездку лифт обслуживает одного клиента и не подбирает других «по дороге».
Ислам-лифт довез меня до ресторана, прозванного моим сопровождающим «гнездом разврата». Ассортимент широкий, но бокал дешевого краснодарского красного сухого вина стоит как бутылка дорогого французского шампанского.
Здесь в отдельной зоне разрешается танцевать. Танцы - только бесконтактные, типа лезгинки. Только вот никто из чеченцев на танцполе не отрывался. Приезжие из всего алкоголя скромно заказывали вино.
Какую марку вы вчера брали, говорите? Не помните картинку на этикетке: дерево или домик? - старший менеджер, призванный официантами на помощь, пытался понять, чего же хотят гости. - В бутылке пробка или крышечкой завинчивалась?
«Думала, там правда вино будет?»
Ну, за мирное небо над Грозным! За дружбу народов! - предложил Абдулла, и мы чокнулись бокалами красного.
Гулять в ресторане гостиницы - очень дорого и совершенно не интересно. Напиться и безобразничать там не получится - посиделки происходят под присмотром вооруженной автоматами охраны. Поэтому я «съехала» из комплекса и нашла себе Абдуллу.
Абдулла (слева) и его друзья под шашлык пьют красное - в качестве него вишневый сок.
В Чечне женщина не имеет права самостоятельно знакомиться с мужчиной: их могут свести только друзья или родственники, причем цель у этих знакомств одна - создание семьи. «Просто погулять» с мужчиной нельзя. И до свадьбы все встречи проходят в обязательном порядке в присутствии кого-то еще.
Но для девушек есть лазейка - Интернет. С помощью Сети можно назначить встречу самостоятельно, без посредников. Чеченцы на каких только сайтах не сидят, и все с одной целью - устроить свидание.
Абдуллу я и нашла через соцсети. Посмотреть на него, чтобы решить, можно ли ему меня доверить, вышел, казалось, весь проспект Путина, где живут мои знакомые: на свидание женщина еще должна получить разрешение у тех, кто за ней присматривает. После получаса расспросов друзья моей семьи нас отпустили.
Сначала мы зашли в антикафе - мода на популярные в больших городах заведения, где платишь не за количество съеденного и выпитого, а за проведенное внутри время, наконец докатилось до Грозного.
Внутри шли отчаянные бои в бумажные настольные игры, которые просят привезти при оказии из Америки, как когда-то джинсы. Хит этой осени - бродилка «Африка»: надо с помощью смекалки первым составить определенный маршрут по Черному континенту.
Азартные игры запрещены, но тут ставим по-крупному, - похвастались чеченцы за соседним столиком. Ребят мне разглядывать было нельзя, а их деньги - можно. При ближайшем рассмотрении они оказались не от Банка России, а от «банка приколов».
В Чечне играть на деньги можно, но только на игрушечные. Хит сезона - бродилка «Африка», завезенная из Америки.
Во всех обычных кафе картина та же: никаких сигарет, кальянов, спиртного, игр на деньги. Когда мы обошли все общепиты, Абдулла повез меня в самое гулящее место на самой окраине Грозного - на «улицу шашлыков».
Это один сплошной ряд шашлычных, палаток двадцать. Жарят шашлык из всего, кроме свинины, даже из верблюдов. И маринуют их сотней способов, даже в киви. Уж тут-то, под шашлычок, как не оказаться под полой вину?
Вам красное или белое? - в палатке со звучным названием «Сочный шашлык мощный» выбор поинтереснее, чем в самом «Грозный-сити».
Жарят шашлык из всего, кроме свинины, даже из верблюдов. И маринуют их сотней способов, даже в киви.
Красное! Сухое, если можно! - обрадовалась я.
У нас один вид, - засмеялся мангальщик.
Через три минуты нам принесли кувшин и бокалы для виски - винных у них не было. Мы разлили и чокнулись за мирный Грозный и дружбу народов. Ой, да в стакане же вишневый сок!
Ты что, думала, там правда вино будет? - засмеялся Абдулла. - Не, нельзя у нас нигде, даже на этой улице, но под шашлык иногда хочется. Вот и придумали хитрость: в бокалы наливают сок. Кто хочет красного - вишневый, кто белого - виноградный. Ну, будем!
«Вот же шалавы»
Она сказала, что ей так нравится красный шарик, ох, что творят! - напряженно выговаривал Ибрагим, с которым меня свел его лучший друг Абдулла. Его он рекомендовал как самого отвязного чеченца во всей Чечне. Если и можно отыскать в Грозном тайную ночную жизнь, то только с ним.
В 5 часов вечера мы сидели с Ибрагимом в самом развратном, по его многолетним наблюдениям, месте во всем Грозном - ресторане национальной чеченской кухни в самом центре города, на проспекте Путина. Ресторан этот был отчасти парадным - сюда, как и в «Грозный-сити», водят делегации и важных гостей, но цены здесь в несколько раз ниже. И никакого алкоголя.
Мимо окон то и дело ходил мальчик со связкой красных и белых воздушных шариков. Как только внутрь зашли три громко смеющиеся чеченские девушки на каблуках и в юбках на миллиметр выше колена (допустимый минимум; за два миллиметра выше колена и побибикать из машины могут), зашел и он. Девушки подошли к обедающим чеченским мужчинам, мальчик - за ними.
Вот же шалавы, - зло прокомментировал Ибрагим, когда послушал их разговор на чеченском. - Одна сказала: «Мне так нравится белый шарик». А другая: «Ой, красный шарик - такой красивый». А третья... Цензурных слов нет! Прямо так и попросила ей купить шарик! Они еще смеются! Смеяться женщине в присутствии мужчины вообще запрещено!
Оказалось, в Грозном действуют такие шпионские правила конспирации, что оценил бы сам Штирлиц. Помните, он обращал внимание профессора Плейшнера на условный сигнал - цветочный горшок?
У чеченцев - шарики. Красные, белые - непринципиально, просто эти два цвета продаются на рынке. Если чеченка говорит, что ей нравится шарик, а уж тем более если откровенно просит купить, значит, она легких нравов. Это чуть ли не единственный способ познакомиться вживую (не через Интернет), без посредников в виде родственников или подруг. Только через шарик - прямо в открытую пока еще запрещено.
Самая отчаянная плотская любовь - у чеченок, - делился Ибрагим за столиком, где, по его уверению, между нами сидел шайтан, так как где только двое, там и он.
Шайтан есть, а секса нет. Совсем. В Чечне это слово под запретом. Не произнес его даже Ибрагим, признавшийся, глядя на разврат в кафе, что сам в свои 33 встречается одновременно с шестью (!) женщинами и все - чьи-то вторые или третьи жены, поэтому мужского внимания им не хватает. У мужчин в этом плане две крайности - вот Абдулла в свои 37 все ждет свою единственную и соблюдает целомудрие...
Мужчины сидели вдоль всего проспекта Путина на складных табуретках и в тюбетейках. Когда мы проходили мимо, один из них встал, шагнул в нашу сторону и помахал прямо у меня перед носом увесистой пачкой пятитысячных купюр. Самых настоящих, а не как в антикафе.
Это у нас обмен валют такой, - подсказал Ибрагим. - Обменники тоже есть, но местные меняют по старинке - на улице. Здесь честно и безопасно. И курс хороший. Вообще весь город вечером, наверное, самый безопасный в России: преступность нулевая.
В Москве банкоматы - только в зданиях, здесь - прямо посреди улицы, никем не охраняемые, под прикрытием козырька от бывшей телефонной будки или почтового ящика.
Поэтому я совсем не испугалась, когда в подворотне мы увидели человек двадцать сидящих бородатых молодых чеченцев. Они повскакивали со своих табуреток. Пачек банкнот у них в руках не было.
У этих вообще денег нет, - шепнул Ибрагим. - Это местная биржа труда. Куча молодежи в республике без работы. Вот сидят весь день на табуретках в надежде, что кто-то с рынка подкинет им задание - товар там разгрузить...
Во всем Грозном есть всего два тайных магазина, где после заката отпускают спиртное. Один из них в микрорайоне, где живет Ибрагим. Мы пробирались к нему темными потайными закоулками.
Вот тут у нас бордель, - показал Ибрагим, махнув рукой на неприметное кафе у обочины.
Так туда нам и надо! - никогда еще я не была так близка к тайной ночной чеченской жизни.
Спятила, что ли, - возмутился мой спутник.
Оказалось, борделем в Чечне называют вовсе не бордель (здесь их нет - ни явных, ни тайных), а место, где мужчине с женщиной можно познакомиться без мальчика с шариком.
Официантка в кафе или автомойщица на мойке незаметно на чеке пишет свой номер телефона - и все, считай, она твоя, так как других поводов для знакомства, кроме как для утехи, нет, тут не знакомятся просто так, - раскрыл Ибрагим схему, которой и сам пользовался не раз.
Мы дошли до обычного продуктового магазина (супермаркетов в Грозном тоже нет), и тут впервые Ибрагим попросил меня вести себя тихо и лишних вопросов не задавать:
Если из-за тебя нашу последнюю отдушину закроют, зарэжу, - пошутил он.
Магазин был совсем конспиративным: внутри - обычные ряды со всяким товаром, сонная кассирша. Ибрагим что-то тихо сказал по-чеченски, и вышел хозяин. Он пригласил нас пройти за белую дверь, которая вела как будто на склад...
Мы вошли, белую дверь за нами тут же закрыли. Внутри ее охраняли два чеченца, и я почувствовала, что без покупок мы отсюда точно не уйдем... Ассортимент и правда был на любой вкус. На бесконечных стеллажах от пола до потолка - ящики водки, пива, виски, вина и... Да и все.
Экзотики, вроде текилы, не держим - не берут, - пожал плечами хозяин.
Цены демократичные: бутылка водки - 100 рублей, пива - 50, виски - 2500, вина - 250. Взяли грузинское полусладкое - другого не было.
Пока мы в подпольном алкомагазине пытались отыскать красное сухое, хозяин-чеченец стоял на стреме
Хозяин тщательно завернул бутылку в несколько черных пакетов, хотя камер нигде в магазинах в Грозном нет. На кассе мы просто сказали, что внутри. Кассирша проверять не стала, а хозяина уже рядом не было: в тайных алкомагазинах все на доверии и чека не выдают.
«После второго глотка я начала задыхаться»
Давай, сделай это, - Мурад смотрел выжидающе и одобряюще кивал: мол, смелее. Ибрагим сзади преградил путь к отступлению и жестами подталкивал к своему двоюродному брату. Когда я сделала то, что они хотели, в глазах потемнело...
Они вынудили меня пожать Мураду руку. За четыре дня в Грозном меня не коснулся ни один мужчина, ни одному из них я не посмотрела в глаза - и теперь я чувствовала себя как официантка или мойщица, написавшая на чеке свой номер.
Мурад просил прощения и объяснял, что в Вене, где он, став беженцем тринадцать лет назад, живет и учится на юриста, все так делают - жмут друг другу руки, смотрят в глаза. Даже обнимаются, хотя сам он не пробовал.
Пить вино из тайного алкомагазина Ибрагим повел меня к своему кузену Мураду, который живет один: «тайные ночные клубы» в Грозном если и устраивают, то не в подъездах, не на чердаках или в подвалах, а на квартирах. Но они и правда тайные - никто там не фотографируется, свое времяпрепровождение в соцсетях не афиширует - открыто пить запрещено.
Чеченцы, если хотят оторваться, едут в Пятигорск, - раскрыл все карты Ибрагим. - Это самый развратный город всего Кавказа, там можно все.
Признаться, многие хотели бы в Чечне жить по-светски, но Рамзан не разрешает, - добавил Мурад. - В республике много таких, как я, беженцев, которые выросли в годы чеченских войн в Европе и видели, какая там жизнь. В родной Грозный я приезжаю на два-три месяца в году - навестить родных. У меня тут трое дядюшек, три тети и бабушка. Конечно, скучаю по европейской ночной жизни, в Грозном тоскливо.
Пусть хоть неписаные, но все же законы будут, - возразил Ибрагим.
Для пущего разврата мы включили музыкальный канал, на котором показывали современные видеоклипы. Извивающиеся полуголые девицы в Чечне в присутствии чеченцев смотрятся совсем по-другому. Это телевизионный максимум, позволенный тут, и то это обычное для нас МУЗ-ТВ не в открытом доступе, а на платной спутниковой тарелке. Порноканалы заблокированы даже на них.
Пока Ибрагим горячо комментировал увиденное, Мурад искал, чем бы открыть грузинское полусладкое. Даже такие европейские чеченцы не привыкли пить - в его доме просто не было штопора. Проталкивали пробку пальцами и шариковой ручкой.
Какое вино, такой и штопор
Пить это было невозможно - после одного глотка у меня свело живот, после второго я начала задыхаться. Ибрагим опытным взглядом определил, что, скорее всего, это подделка, синтетическая.
Да уж, - только и сказал Мурад. - Ладно, принесу вам кое-что покрепче и побезопаснее.
Через десять минут он вернулся с двумя чайниками - заварочным и для кипятка. Да, в Грозном, насколько я поняла, нет электрочайников: считается, что женщина не должна отходить от плиты, пока на ней что-то готовится, даже чай, и не стоит таким образом облегчать хозяйке жизнь.
Когда мы вылили вино в унитаз, он окрасился в кислотно-розовый цвет.
За чаем Мурад пожаловался, что держал в доме кальян, купленный в Вене, но его украли друзья - растащили все, кроме одного шланга.
Единственным местом в городе, где можно было покурить кальян, было кафе «Дамаск» на улице Розы Люксембург, но его давно закрыли, - вспомнил Ибрагим. - И сауну с девочками Кадыров закрыл лично. Она досталась нам в наследство от Ханкалы - русской военной базы.
Кроме вина остальное в нашем «тайном ночном клубе» на квартире Мурада было прилично: мы сидели в разных концах комнаты, не танцевали, не смеялись.
Могла бы я сюда прийти в мини-юбке? - поинтересовалась у ребят.
Ты бы не дошла и не доехала, - не раздумывая, сказали они. - Да и дома мы бы тебе переодеться не дали: мы женщин любим, но не хотим, чтобы они в нашем присутствии вели себя так, как в кафе на проспекте Путина. Смеяться в присутствии мужчин, юбка выше колен - это исключено.
А выпить вы бы чеченке позволили, как мне?
Нет! Ни за что! - завелись братья. - Пьющая женщина - это позор! Мы тебе разрешили только потому, что ты не наша, не чеченка, потому что ты сама попросила купить это вино. Если бы не просила, мы бы тебе никогда в жизни его не предложили. Поэтому, собственно, у нас нет ни тайных, ни явных ночных клубов: женщинам там делать нечего, а без них неинтересно. Да и не забывай, что без посредников знакомиться все же нельзя, а главная цель любого ночного клуба - именно познакомиться.
Второй раз за вечер я почувствовала себя как девушка, просящая купить шарик.
Зато в Чечне нет изнасилований, - сменил тему Мурад.
Неправда, есть, - не согласился Ибрагим. - Случаи есть, но они не доходят до полиции, их опережает закон кровной мести. Если изнасилуют чеченку - родня заставит или жениться, или откупиться. Если окажется, что она была девственницей, - сразу убьют.
Мы быстро допили чай - ровно в 23.00 меня нужно было вернуть домой, это крайнее время, до которого в Чечне отпускают гулять женщину. По дороге Ибрагим попросил меня жевать жвачку: если бы чеченцы, друзья моей семьи, учуяли, что от меня пахнет алкоголем, пусть и синтетическим, не пустили бы на порог.
Вернувшись из самого малолюдного и пристойного «ночного клуба» в моей жизни, я все думала, чем же они занимаются по ночам, эти чеченцы, если все, решительно все тут запрещено, а алкоголь - из ацетона.
Рустам растит двоих сыновей, Абдулла нянчит племяшку и мечтает о собственной дочке, Ибрагим с Мурадом - тоже заняты делом.
Как-то чиновники подсчитали, что рождаемость в Грозном превышает среднероссийскую в два раза, а в Чечне за год детей появляется на свет столько же, сколько в Санкт-Петербурге. Хотя город на Неве по численности населения превосходит целомудренную республику в пять раз.
Могу Вам мою историю в копилку. У меня-то вариант "лайт" потому что дело было чертову прорву лет назад (еще до чеченской войны) и парень был по маме белорус, по папе - получеченец-полутатарин, жил в Душанбе, который в те времена был достаточно "белым" городом, да и лет нам было немного. Потому и подзабыла уже.
Но тем не менее, схема те же. Парень - красавец, ухаживал на диво красиво, тут же познакомил с родителями и вообще привез к себе жить и представлял чуть ли не невестой (познакомились в экспедиции). Я слегка офигела - шозафигня, я же как бы просто так, в рамках курортного романа, да и повода особого не давала. Но...чел благополучно укатил на дежурство (на метеостанции, на пару недель), оставил меня жить у себя дома (???) и предварительно сдал мой билет на сомолет домой - мол, никуда ты не уедешь. Может, помните, как тогда "легко" было купить билет на самолет. Я сидела в непонятках, когда ко мне подошла его мама (помните, да, что жил он с родителями?). Грит, а какие у тебя планы и вообще что происходит. Я - ??? Она - собираетесь ли вы пожениться?
Я - ??? А то мол, отец строгий, спрашивает, шо за девушка и что она тут делает. Я - да мы вообще в спортивной экспедиции познакомились, ну как бы роман закрутили, но ничего серьезного, и приехала я вообще город повидать, а он предложил у него остановиться. какая невеста, вы че? Она: потому что у него есть девушка (допустим, Света), в пригороде живет, они встречаются уже пару лет и если ты не в курсе - у нас Азия и с этим очень строго: если парень с девушкой встречаются, но он на ней не женится - то она считается опозоренной и ее будут воспринимать как...гулящую.
Я вооьще охренела - грю: да я вообще ни при чем, я не я и хата не моя, я домой хочу, а он мои билеты сдал и уехал. Она вздрохнула - мол, ну к нему не дозвонишься, а вы решайте. Я клятвенно пообещала свалить тотчас же, попросила ни в коем случае никому не говорить там из соседей и прочее - хотя со всеми соседями меня тож познакомили... Срочно позвонила друзьям его. Друзья у него были отличные: бывшие одноклассники, настоящий "интернационал молодежи": один русский, один таджик (очень интеллигентный), еврей, татарин...в общем пестрая орда, но ребята отличные. Собрали они совет, решили, что имярек - расп.здяй и п.здобол, подруга у него вроде и правда есть, но ОНИ о ней мало знают (нифига так для девушки с которой встречается пару лет?), а до дому добраться мне помогут. Один как раз перегонял грузовики в Тюмень, с ними и добралась до Челябинска (тоже то еще приключение!), а оттуда уже легче было добраться домой. Хорошо хоть друзья попались такие...настоящие друзья.
Но вот как оказалось - национальные признаки налицо.
Многие знакомые спрашивают, почему в Чечне нельзя ходить на улице в шортах? Мне кажется, это можно объяснить обычным словом «уважение». Но уважение в кавказском понимании и в понимании «большой земли» - это абсолютно разные вещи. Просто мужчинам, как и женщинам, не следует показывать оголенные части тела. Хотя на деле женщины все равно находят способы продемонстрировать себя - например, носят длинные, но облегающие платья.
Я спокойно ношу джинсы. Бывает, конечно, когда гуроны свистят мне вслед и что-то говорят, но большинству людей все равно, во что ты одет. Гуроны - это те, кто с гор спустились и никогда женщину в брюках не видели. Дикие люди, это как раз они танцуют лезгинку на Красной площади. Как-то раз я ехала автобусом в Москву, и ко мне подошел чеченский парень-малолетка и говорит: «О, ты русская, пошли со мной в гостиницу». Для них в силу воспитания русская женщина - это *** (распутная женщина).
В Грозном мужчины в основном носят брюки или джинсы вместе с футболкой или рубашкой. Никаких маек - плечи должны быть закрыты. На ногах необязательно мокасины, не знаю, откуда взялся такой стереотип. В спортивных костюмах тоже не ходят - это считается для вайнахов неуважением. Выйти в спортивном костюме на улицу - то же, что и выйти в пижаме. Но я могу позволить себе такую роскошь.
Настоящий хиджаб здесь встретишь редко. Это же покрывало, которое прячет все тело, кроме рук и лица. В западном мире за хиджаб принимают традиционный арабский платок. До войны в Чечне их вообще никто не носил, только последние лет десять начали закутываться, причем часто хиджаб носят в сочетании с достаточно облегающим платьем. Обычно женщины в Грозном носят косынку и юбку ниже колена. А многие девушки, которые закутываются с ног до головы, делают это из-за дани моде - к религии это не имеет никакого отношения. Религиозная женщина, надев хиджаб, не может наносить косметику. У нее не должно быть макияжа и накрашенных ногтей. Это лицемерно по отношению к религии.
Молодежь вообще невежественна в вопросах веры. Многие просто фанатики, интернетные мусульмане. Я их спрашиваю: «Зачем пост Ураза в священный месяц Рамадан? Зачем ты ее держишь?» А мне отвечают: «Ну, предки держали, и я держу». Это неосмысленная вера, как дань традиции. Получается лицемерный пост: весь месяц ходите чуть ли не святые, не кушаете, не пьете, а зачем - не знаете. Но практически каждый с пеной у рта будет доказывать правильность своей религии, хотя мало кто живет по столпам истинного ислама. Во время Уразы Грозный вообще вымирает, днем на улице практически нет людей.
Множество адатов (адаты - это неписанные законы, их исполнение считается обязательным, а неисполнение наказуемо. По мере исламизации народов Кавказа к адатам стали добавляться нормы мусульманского теологического права - шариата) идут вразрез с исламом. Например, в исламе не принято танцевать и петь. Также неприемлем культ личности, и все же ни одно административное здание в Грозном не обходится без портрета первого президента ЧР Ахмата-Хаджи Кадырова, а также Владимира Владимировича. Зачастую к ним присоединяется и портрет самого Рамзана Ахматовича. Я в шутку называю их «Святая Троица»: отец, сын и Святой Дух. Также популярны кружки, брелоки, магнитики и прочие сувениры с портретом самого Рамзана. У нас и футбольная команда «Терек» стала командой «Ахмат». Был даже проект переименования Грозного в Ахмат-Калу. Это уже перебор. На моей жизни все эти вещи не сильно отражаются, но могу точно сказать, что в республике существует жесткая диктаторская система и открытая коррупция.
Впервые в Чечню я приехала летом 2015-го. Меня позвали в гости чеченцы, с которыми я имела честь вместе работать. Стереотипное мнение про республику навевало опасения: до поездки знакомые говорили мне, что в Чечне опасно, на улице стреляют, и творится беспредел. Но мое любопытство победило: я хотела посмотреть обычную жизнь чеченцев, а также увидеть своими глазами мечеть и высотки. В итоге я влюбилась в Грозный и его гостеприимство.
В городе очень чисто и аккуратно. Нет вызывающих неприятных личностей, и все одеты скромно. Чечня - на первый взгляд обывателя - гнетуще спокойный регион. Ничего страшного в республике не происходит, просто нужно соблюдать определенные правила поведения. На мой взгляд, это разумные нормы культуры и нравственности, которые, к моему глубокому сожалению, практически утеряны во многих городах нашей большой родины.
Грозный оставил о себе исключительно положительные впечатления, и я приняла решение о переезде. Знакомство с будущим на тот момент супругом (уже бывшим) произошло настолько неожиданно и красиво, я чувствовала себя счастливой и защищенной от всего мира. У нас с мужем не было официального штампа в паспорте, только некоторые религиозные договоренности. Говоря по-русски, мы жили в гражданском браке. Конечно, у меня были стереотипные представления о кавказских мужчинах, я думала, что буду чувствовать себя за ним как за каменной стеной. Он очень красиво ухаживал за мной: дарил много подарков, говорил красивые слова и давал кучу обещаний, которые остались просто обещаниями. Обещал и чуть ли не полет на Марс.
Семейная жизнь оказалась не такой, как я представляла. У мужчины на Кавказе супруга должна сидеть дома и заниматься воспитанием детей. Работать она может только с разрешения супруга. При этом большое место в жизни кавказского мужчины занимают друзья и родственники, а на собственную семью времени практически не хватает. Мужчины обычно нет весь день дома, а когда он приезжает, всюду должен быть порядок, а дети накормлены. Если он приехал с друзьями, женщина должна накрыть на стол и уйти из комнаты. Она может зайти, чтобы что-то подать или убрать, но не может принимать участия в застолье. Женщины вообще всегда сидят отдельно. В присутствии старших, особенно мужчин, женщине нельзя брать на руки ребенка и целовать его. Нужно вести себя сдержанно, без проявления положительных или негативных эмоций. Все должно быть мило, корректно и без повышения голоса. На людях муж с женой общаются просто как друзья - никаких проявлений чувств.
Я с самого начала говорила мужу, что я не чеченка и не пятнадцатилетняя девочка, которую можно воспитывать. Я взрослая женщина со своими принципами, и я не могу моментально начать жить по вайнахским адатам. Навязывать мне традиции бесполезно, нужно сделать так, чтобы я сама захотела их соблюдать. А от меня что-то требовали, и я даже не понимала, что именно. Никто не подсказывал, как правильно себя вести, и я читала о традициях в интернете. Муж требовал их соблюдения, а сам никаких усилий не прикладывал, поэтому у меня не возникло желания продолжать отношения. Мне не хватило элементарной заботы, и мы тихо-мирно разошлись. Кстати, буквально полтора часа назад он мне звонил - мы иногда общаемся.
Чаще всего мы ссорились из-за того, что мужа не было дома. Отсутствие заботы и его самого сильно угнетало. Все остальное, в том числе соблюдение традиций, можно было решить. Вторая причина расставания - полный запрет общения с моими друзьями, знакомыми и коллегами. Не поощрялось заведение новых знакомств, тем более с мужчинами. Я оказалась практически отрезана от общества, хотя всегда имела активную позицию в жизни.
Я сложный человек и понимаю это. У меня есть принципы и цели в жизни. Я люблю путешествовать, а чеченское замужество это практически исключает. Ну раз в пять лет муж вывезет меня на море - и что, я должна быть рада, аплодировать в ладоши и целовать его во все места?
После того как мы с мужем разошлись, я думала о том, чтобы уехать из Грозного, но ключевую роль в принятии решения сыграло воспитание, которое может получить в Грозном моя дочь: она недавно пошла в первый класс. В Чеченской Республике ребенок приобретает ценности, которые давно утеряны в нашем обществе, к сожалению, их сложно привить за пределами Кавказа. Например, уважение к старшим.
К Грозном еще сохранилось это понятие, в общественном транспорте всегда уступят место старшему, часто заплатят за проезд знакомый или знакомая, которых встретишь на остановке. А также традиция гостеприимства - она уникальна, за пределами Кавказа она отсутствует или чаще похожа на сочинскую: любой каприз за ваши деньги.
На улицах «большой земли» можно увидеть использованные шприцы и пустые бутылки даже на детских площадках, что абсолютно исключено в Грозном. Не скажу, что в Чечне нет наркомании или алкоголизма, но это не так массово и обозримо. Менталитет различается даже в республиках Северного Кавказа. Чечня и Ингушетия - это две единственные республики с полным запретом на алкоголь и ночных клубов (в 2016 году в Чечне закрылись все торговые точки по продаже спиртных напитков. - Прим. ред.) . В Грозном спиртное можно купить только в одном магазине с 08:00 до 10:00 и только русским. Если чеченец попробует, ему сразу дадут 15 суток только за намерение. Но, зная нрав Рамзана Ахматовича, я не считаю нужным рассказывать о конкретных случаях: это может негативно повлиять на репутацию Чечни.
То, что в Чечне не принято разводиться, - это стереотип. Но да, женщине после развода действительно будет сложнее выйти замуж. Таковы традиции. Мужчине же жениться повторно совсем не сложно. У меня есть знакомый, который женился уже восемь раз. Хотя в прошлом году Рамзан приказал воссоединить разведенные семьи. Специальные комиссии приходили к мужчинам и ставили ультиматум: или ты идешь к жене и возвращаешь ее, или мы тебе по шапке настучим.
Дальнейшие отношения с чеченскими мужчинами я не рассматриваю. Вайнахам сложно иметь полноценный брак с женщиной другой веры, а я принимать ислам не планирую. Своему ребенку я дала полную свободу в выборе религии. Препятствовать в желании принять ислам я не стану. Не могу сказать, что в чеченских школах навязывается религия. Да, ученики разучивают молитвы и обязательно учат чеченский язык, но на результаты чаще закрывают глаза и ставят тройки. Даже директор школы, где учится моя дочь, не знает литературный чеченский.
Русские в Чечне есть, но я с ними почти не общаюсь: как говорится, не то пальто. В Чечне все сидят в WhatsApp, и какое-то время я состояла в группе русских женщин Грозного. В основном в чате были жены военных, которые приехали сюда по долгу службы. Встречаются и девчонки, которые приехали по собственной воле и прекрасно живут. По крайней мере, показывают, что прекрасно живут. На самом деле, в плане отношений мужчины и женщины регион очень специфический. От мужчин исходит очень много лжи. Мужчина может соврать, что он не женат. Они чуть ли не с первого сообщения пишут: «Все, женщина, ты моя». Идешь по улице, подходит парень, спрашивает номер телефона. Если ему отказать, он тут же начнет тебя оскорблять.
Есть в Чечне и многоженство, никто не скрывает этого. Я знаю много полигамных семей, которые прекрасно и благополучно живут. В таких семьях все зависит от мужчины. Все его женщины должны быть равны. Если одной шубу купил, то и второй обязан купить. Если одной купил квартиру, значит, и другой. Так же обстоит ситуация с уделением времени. Ни одна жена не имеет право претендовать на время другой жены. Для своего бывшего чеченского мужа я была первой женой, а он хотел вторую, чего я, конечно, не понимала и была против. Но сейчас, думаю, я бы могла стать частью такой семьи.
К одинокой женщине в Чечне не должен ходить в гости мужчина. Но меня это не касается, я же не чеченка. Ко мне часто ходят знакомые чеченцы в гости, плюс я принимаю туристов со всего мира через каучсерфинг. У меня и по пять мужчин-путешественников одновременно ночевали. Для соседей такая картина, конечно, в диковинку.
В Чеченской Республике много хороших мест: Грозненское море, музыкальный фонтан, второй в мире после Дубая. Но я уже все исходила, и мне это не особо интересно. В плане инфраструктуры меня все устраивает. Везде есть банкоматы и терминалы. Хотя не хватает квалифицированных специалистов практически во всех сферах: начиная с медицины и заканчивая ресторанным бизнесом.
Главная достопримечательность республики - это гостеприимство и отношения между людьми. Например, туристам никогда не позволяют жить в палатках и приглашают в дом. Здесь никогда не оставят человека в беде. Чем смогут, тем помогут. Как-то раз мне пришлось срочно уехать, и гостей, которые должны были остановиться у меня, бесплатно приютил водитель, который просто их подвозил.
Я часто бываю в соседних республиках, и порой в это время у меня хотят остановиться туристы. Я без проблем оставляла ключи от дома у соседки или продавца в ближайшем магазине. Меня, конечно, спрашивали, не боюсь ли я, что меня ограбят. А я не боюсь: вас, если что, потом найдут. Порой я забываю закрыть входную дверь на ночь, и ничего страшного не происходит - регион спокойный.
В Грозном я также работала в одной из крупнейших торговых компаний республики, но не совсем вписалась в коллектив. Во-первых, из-за того, что я русская, а во-вторых, потому что всегда говорю правду и в лоб, - а чеченцам это не нравится, им нужна корректность и похвала.
В Грозном много компаний, которые урвали денег во время строительства города после Первой и Второй чеченских войн. В свое время они легко заработали деньги, а сейчас их финансовая подушка кончается. Мое мнение таково: если в соседнем регионе откроются филиалы крупных торговых сетей, таких как «Леруа Мерлен», «Икея» и прочие, все местные компании разлетятся в пух и прах. В день мы совещались по четыре часа, и на одном из совещаний у меня не выдержали нервы: «Ребят, вас семь братьев, а я одна». Чтобы вы понимали: на утверждение обсуждение одного вопроса мы тратили по три-четыре дня.
Бизнес в республике, чаще семейный, что мне не очень нравится. Это примерно так же, как руководитель - трехголовый Змей Горыныч, и каждая голова желает своего. Идти в государственную структуру тоже нет желания. Я не хочу быть связана по рукам и ногам. Да, на госслужбе можно добиться квартиры, но тогда ты становишься рабыней Рамзана Ахматовича. Не лично, конечно, но через посредников. Все равно пришлось бы по каждому его чиху подскакивать. У нас тут жила девочка (речь идёт о журналистке, которая проводила свадьбу 17-летней Луизы Гойлабиевой и начальника РОВД Ножай-Юртовского района Чечни Нажуда Гучигова. - Прим. ред.) , которая работала на радиостанции. Недавно она уехала в Ижевск, хотя ей дали в Грозном квартиру. Не думаю, что она бы уехала, если бы здесь ей все нравилось.
Конечно, можно найти работу в Грозном, но я предпочла работать удаленно из дома. Обычный мой день связан с компьютером. Могу выбраться вечером по городу погулять, но это бывает крайне редко. Ну и занимаюсь ребенком: приготовить покушать, сделать уроки, вечером - семейная традиция, чай у соседки. Летом я практически не бываю в Чечне и путешествую.
С режимом Кадырова я не сталкивалась, на меня он не распространяется, и я чувствую себя абсолютно свободно. Национальной травли нет, если бы такое было, я бы дошла до Рамзана. Никаких историй про похищения я не знаю. Конечно, родственникам Кадырова позволено больше, чем другим. Многие мои знакомые приближены к нему. Порой они выражают мне свое недовольство. Но, понятное дело, со мной они могут так открыто говорить, а ни с кем другим не могут. Они понимают, что дальше меня это никуда не уйдет. А что они говорят, я не расскажу.
Возможно, я уеду из Грозного, но все-таки хочу остаться на Северном Кавказе. Мне очень нравится Нальчик, даже есть мысль о переезде, но в силу происходящего в настоящее время межнационального конфликта между кабардинцами и балкарцами я отложила эту мысль.
