Дом, дизайн, ремонт, декор. Двор и сад. Своими руками

П. Солдатенков – «История любви, история болезни» Нет ничего скучнее, чем разговоры о чужих болезнях и чужом блуде. Анна Ахматова Мне не нравится, когда солидные творческие люди рассказывают, как он пил. Я понимаю, что он пил, но они выставляют это на передний план, как

Дачная идиллия в старом Кратово Дача бабушки Дориты находилась в престижном в те времена поселке Кратово по Казанской железной дороге. На соседнем участке проживал доморощенный строитель по фамилии Чудаков. Он выполнял частные заказы. Для ремонта и расширения

» о том, как можно преобразить старый дом в красивую усадьбу.

Я родилась в деревне, которая сейчас уже в черте Минска, и всегда мечтала жить в городе, где есть горячая вода, туалет, кино и магазины рядом. Когда мне было 13 лет, мы переехали в город. Мечта сбылась. Но вот после 40 лет почему-то захотелось в деревню. В настоящую, с лесом, грибами и ягодами, с водой из колодца, печкой, окошками с фиранками и вышитой скатертью на круглом столе.

Стала присматривать дома в деревне, но не просто в деревне, а подальше, поукромнее. Весной 2010 года поехали с дочками смотреть дома по объявлениям. Повезло со второй попытки: нашли хутор в три дома в Столбцовском районе. Вокруг лес, молодые сосны прямо на участке, и тишина. Место понравилось сразу (сам дом даже толком и не рассмотрела), хотелось кричать: «Да, да, это то, что надо, берем!». Но чтобы немного поторговаться, сдержалась.

И вот он наш! Каждые выходные с пятницы по воскресенье ездили на любимый хутор. Мы настолько «горели» им, что не замечали усталости. А пахать надо было много, очень много. Спасибо моим трудолюбивым дочкам и брату, который позже присоединился к нашей «лихорадке».

Вот так дом выглядел при покупке. Для рассказа нашла фотографии дома в 2010 году. Теперь смотрю на них и думаю, в трезвом ли уме я была, когда такое купила? Что мне могло в нем понравиться? Но это как любовь: что-то зацепит, объяснить невозможно, а дальше все сквозь розовые очки.

Дом состоит из одной большой комнаты в 25 квадратных метров, кухни и прихожей. Из мебели от прошлого хозяина остался табурет, старый диван 50-х годов и круглый стол. Всем старым вещам мы дали новую жизнь.

Одновременно с домом приводили в порядок и участок. Какой же там был бурьян! Корчевали, гребли, косили. Страшно вспомнить, и сейчас даже самим не верится, что сделали мы это все сами.

Хутор оказался для нас полигоном для воплощения талантов и идей каждого. Брат сложил свою первую в жизни печь. Старшая дочь, Анна, научилась управляться с болгаркой, шуруповертом и прочими инструментами. Младшая, Александра, в свои 11 лет помогала чем могла, а когда надоедало — «охотилась» за ящерицами. А я стала немного дизайнером и рукодельницей.

Растопка старой печи показала, что она, к сожалению, дымит. Стало ясно, что ее надо разбирать и ставить новую. У брата к тому времени за плечами были курсы печников, но опыта никакого — вот и возможность попробовать силы. Спроектировали отопительную печь с плитой и камином, захотелось немного романтики.

Разбирая старую печь, нашли в ней кирпич с клеймом мануфактуры «Кавалерчик и Орлик», которые выпускали кирпич в период 1909—1914 гг. Вот это сюрприз! По документам дом постройки — 60-х годов, но на деле ему оказалось около ста лет.

Столетний дом наверняка знает много историй. Захотелось больше узнать о нем, о людях, которые там жили. В интернете про историю этой деревни района ничего не было, пришлось идти в библиотеку, но и там не густо, всего несколько упоминаний, из которых стало понятно, что место очень старое. Но нас ждала еще одна интересная находка. За наличником двери нашли аккуратно завернутую в тетрадный листок фотографию молодого человека в форме гимназиста. Возможно, какая-то девушка прятала фото возлюбленного, а может, это какая-то другая история.

После перестройки печи в полу осталась неприглядная дыра, так как новая печь по размеру меньше русской. Как обыграть эту «красоту», я не придумала, поэтому пришлось стелить новый пол.

Уже в 2016 году вместо старого крыльца мы с братом построили террасу. Сами проектировали и сами строили. Конечно же, строил он, а с меня — идеи, отделка и финансирование.

Стены обшили имитацией бруса — как говорится, гулять так гулять! Конечно, когда мы начинали, думали, что всего-то работы: перекрасить, отмыть, починить. Но не тут-то было. На хутор тратилась вся зарплата.

Я стала и строителем, и прорабом, и поваром. Еду готовили на костре, холодильник был в погребе, спали на полу, но никто не ныл и, казалось, не уставал. Каждый получал удовольствие от того, что делает, дом преображался на глазах! За первых два сезона мы сделали очень много.

От помощи друзей не отказывались: кто-то помогал класть пол, кто-то сделал электропроводку, дарили вышитые скатерти, покрывала, фиранки и просто поддерживали позитивный настрой. Спасибо им всем.

В итоге наш запущенный дом превратился в милый домик с белыми стенами, белой печкой и стал наполняться вещами и жизнью. Мы до сих пор там что-то меняем, добавляем, и это нам не надоело!

Теперь грандиозные планы по ландшафтному обустройству участка. В помощь — курсы ландшафтного дизайна. Любовь к земле и садоводству была у меня всегда, но здесь нужен профессиональный подход. Проект — в работе, хотя кое-что уже посажено, время идет, надо спешить посадить сад своей мечты.

Я люблю свой хутор. В него вложены душа и сердце. На самом деле его любят все: родные, друзья и знакомые, и те, кто хоть раз здесь побывал. Теперь и не представляю, как без этого всего жить: без ожидания весны, первых цветов, без запаха земли и без любимого хутора.

Расскажи о своей даче и выиграй приз

сайт конкурс для заядлых и начинающих дачников. Расскажите о своей даче: как ее покупали, строили или перестраивали , как создавали место, где вам уютно. Лучшие рассказы опубликуем, за самый лучший — вручим денежный приз.

Если вся дача еще далека от идеала, присылайте описание , который вы обустроили для отдыха и посиделок с друзьями и близкими, — это может быть оригинальная беседка , терраса, площадка для барбекю и мангала, банька, прудик, у которого можно загорать.

Мы ждем от вас:

— текст в формате doc;

— 5−15 фото. Присылать отдельным файлом. Желательно — горизонтальные в формате jpeg хорошего качества;

— телефон и имя, чтобы проще было связаться для вручения приза.

И текст, и фото присылайте на почту [email protected] с пометкой «Дача».

Победителя традиционно выберут читатели TUT.BY на голосовании. Лучшая дачная история получит денежное вознаграждение — 300 белорусских рублей.

Я хорошо помню бабушкины «шесть соток» с крохотным одноэтажным домиком без признаков забора (членам советского садового товарищества не полагалось пестовать частнособственнические настроения). Буквально каждый сантиметр земли, не считая нескольких дорожек и дощатого туалета, были засажены и окультурены. Мы с братом, присылаемые к бабушке на лето, разумеется, тоже должны были пропалывать грядки и собирать фрукты и ягоды. И никаких «не хочу»! Гулять можно было только после «трудового десанта». Впрочем, и соседские ребята жили по тем же правилам, так что до обеда улица пустовала. И ни у кого не возникало мысли, что может быть по-другому. Точно так же выросла моя мама, которая и до сих пор любит копаться в земле. А мои собственные дети, живущие круглый год в просторном коттедже, с садом и огородом под окнами детской, не очень-то рвутся в «поле». Они дачники третьего тысячелетия, как и герои самых последних страниц книги Евгении Гюнтер «На дачу! История загородной жизни». Почему такое разное отношение к жизни на природе у разных поколений горожан? Этот вопрос возник практически сразу, как только мы начали читать.

Наверное, если бы эта книга была сборником забавных историй, рецептов и хозяйственных советов, детям сложно было бы разобраться с этим самим, без подсказки взрослых. Но Евгения Гюнтер задала именно исторический вектор развития «дачной» темы. И мои читатели шести и девяти лет не только моментально заметили, что дачная жизнь за сто последних лет претерпела существенные изменения, но и почувствовали, что именно трагический ход отечественной истории в XX веке оказал очень серьезное влияние на изначально мирный и уютный дачный мирок.

В коротких рассказах перед читателем открывается панорама дачной повседневности с ее милыми подробностями, причем автор выбирает для каждого десятилетия свои характерные, запоминающиеся детали. Домашние спектакли, дачные балы в белых платьях и парусиновых пиджаках, утренние крики разносчиков молока и вечерние прогулки на станцию, чтобы встречать папу «со службы» ‒ это дореволюционные 1900‒1910-е годы прошлого столетия. Ведомственные дачи ответственных советских работников, гамаки и кресла-качалки на дачах советской интеллигенции, крохотные подсобные хозяйства рабочих, засаженные картошкой, - так выглядит загородный мир 30 х годов. Вот когда, оказывается, возникает устойчивая советская дачная «традиция» ‒ превращать землю вокруг дачного домика в огород, с которого семья кормится всю зиму. Дойдя до этих страниц, вполне уместно, мне кажется, поговорить с детьми о том, почему именно в это время дача из места отдыха стала для большинства семей именно подсобным хозяйством.

Между тридцатыми и пятидесятыми уместилось и военное время, которое для наших детей становится все более смутным и далеким по совершенно объективной причине ‒ полной невозможности пообщаться с живыми участниками событий. Но вот такой неожиданный поворот к войне - через «дачную тему» ‒ добавляет детям еще один шанс к пониманию, что же такое произошло тогда с нашей страной.

Эпоха 50-80-х, прошедшая под лозунгом «Все лучшее ‒ детям!», представлена в книге описанием жизни загородной дачи детского садика и садовых товариществ, где каждому полагались те самые знаменитые «шесть соток», в качестве существенного подспорья к небольшой зарплате советских инженеров.

Так, от десятилетия к десятилетию, у читателя складывается довольно объемный образ дачного мира, а параллельно ‒ и отечественной истории прошлого века, которая открывается через неожиданные подробности. Например, только в этой книжке нам впервые попалось описание торговцев-разносчиков, ходивших в дореволюционные годы от дачи к даче с молоком или городскими сладостями. До сих пор о таких вещах мои дети узнавали в моем пересказе мемуаров известных людей, адаптированном для их понимания. Только отсюда они узнали о «циклистах», нарушавших покой дачников в начале века треньканьем своих велосипедов. А им-то казалось, что загородная жизнь и «велики» ‒ вещи неизменные и вечные, как солнце на небе.

Вообще, мне кажется, может получиться очень интересный читательский опыт, если попробовать параллельно читать сразу две книги - «На дачу!» Евгении Гюнтер и Александры Литвиной и Анны Десницкой. Они очень похожи стилистически, и такое параллельное чтение «по десятилетиям» наверняка даст детям много нового для выстраивания образа советской жизни, который постепенно складывается в их головах. Мне очень нравится эта тенденция последних лет - знакомить детей с противоречивой отечественной историей не только через биографии знаменитостей, политические реформы, развитие экономических систем или внешнеполитические сюжеты, хотя это тоже нужно и важно. «Частный» взгляд на историю через повседневность помогает поддерживать у детей живой интерес к прошлому своей страны и семьи, он близок абсолютно всем детям, а не только любителям толстых книг. Потом, в средней школе, это «частное» видение эпохи многократно выручает, когда приходится продираться через не всегда живые и образные тексты учебника по истории.

О работе иллюстратора книги Олеси Гансеровской ‒ особый разговор. Рисунки делают книгу «атмосферной», с ними читатель по-настоящему погружается в пеструю дачную вселенную. Благодаря им обнаруживаются не только приметы определенного десятилетия, явленные в стиле дачного домика или одежде его обитателей, но и вещи вневременные, нематериальные, которые передают дух, настроение дачной жизни. Форзацы книги напоминают пестрое деревенское одеяло в технике «пэтчворк», на страницах читателя окружают симпатичные загорелые детские лица, сиреневые сумерки вечернего сада, блеск июльского озера, нежно-зеленая майская травка, бурая распаханная земля огорода, огромный колорадский жук, пожирающий картошку… Почти каждый разворот вызывает у детей вопросы, а у взрослых - воспоминания. Что это за игра - «петушок или курочка»? Да мы в нее играли целыми днями в траве! Что, вы и воздушных змеев запускали? Конечно! И салат из крапивы и подорожников тоже делали, и куколок из прутиков и одуванчиков, вымоченных в луже. Что уж говорить об индейцах и «казаках разбойниках», которые переходят из поколения в поколение.

Под обложкой «Истории загородной жизни» собрана великолепная коллекция всевозможных дачных игр, придуманных за сто лет. О некоторых из них я совершенно забыла, а вот теперь они разыгрываются моими собственными детьми. Что очень важно ‒ игры не только описаны и нарисованы, здесь подробно и понятно изложены их правила, и совсем не сложно научиться играть в «буриме» или «шарады» дождливым днем, а в ясную погоду можно построить плот или превратиться в индейцев и «бледнолицых». Или сделать «цветочный маникюр» и «ювелирные украшения» из растений. Разумеется, авторами не забыты и современные дачные забавы, вроде летающей тарелки-фрисби и игры с мячами «петанк». Так что, если, уезжая на лето из города, прихватить эту книжку с собой, никто из маленьких жителей больших городов не будет скучать на даче, даже при отсутствии Интернета.

А можно попробовать и самим дописать страницы этой необычной дачной энциклопедии, вставив туда правила собственных игр или новый рецепт варенья и яблочного пирога. Благо, дачный сезон открыт!

Елена Литвяк

Кандидат исторических наук Олег Елютин

Редко в какой стране граждане массово обладают «зимним» и «летним» жилищами. У европейцев и американцев, проживающих в частных домах за городом, как правило, нет квартир в мегаполисе: дорого, невыгодно и не нужно. Но в России малогабаритное городское жильё как бы нарочно выталкивает уставших горожан в пригородную зону. Жить в городской квартире зимой и трудиться на шести сотках летом - таков традиционный образ жизни десятков миллионов россиян.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

Сокольники. Дача владельца московской технической конторы Роберта Васильевича Пфеффера. Архитектор Александр Устинович Зеленко. 1910-е годы. Не сохранилась.

Фёдор Иванович Шаляпин (в центре) среди друзей на даче в Казанской губернии. Фото из архива Дмитрия Зыкова.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

Экскурс в дачную историю

Хотя в нашей стране садово-дачные участки получили массовое распространение во второй половине XX века, история эта начинается почти с середины XIX столетия. Именно тогда, с одной стороны, стали быстро расти промышленные города, связанные железными дорогами, а с другой - дворянство начало разоряться, распродавать имения, оставляя себе только усадьбу для летнего отдыха.

Слово «дача» (изначально - дарованная князем земля) в значении загородного дома для отдыха (встречи друзей, проведения семейного досуга, прогулок по окрестностям) стало активно употребляться с последней трети XIX века. В то время дача для горожан ещё не выполняла функций подсобного хозяйства. Однако А. П. Чехов, наблюдавший быстрое строительство дач на рубеже веков, отмечал: «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё и дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьёт на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займётся хозяйством».

Первые дачные местности сложились вокруг обеих столиц - старой и новой - и начинались сразу за городскими границами, а иногда существовали и внутри города, как Сокольники в Москве или Каменный остров в Петербурге. Эти ближайшие к столичным центрам дачные территории были наиболее фешенебельными. Так, например, ярким сооружением в Сокольниках была дача Пфеффера, спроектированная архитектором А. Зеленко (1910). Она напоминала некий живой организм. У дома был свободный план с помещениями неправильной формы, напоминавшими части разделившейся живой клетки, которые можно увидеть под микроскопом. Такое построение придавало объёмам дома почти случайное сочетание, но вместе с тем создавало цельный запоминающийся образ.

Очень богатые дачи строились и под Петербургом. Он, как известно, по климатическим условиям считался нездоровым городом. Здесь, в столице Российской империи, жила не только аристократия, но и большое число людей без поместий (чиновничество, творческая интеллигенция, специалисты), обладавших, однако, средст-
вами для отдыха за городской чертой.

Дачи располагались в дворцовых пригородах столицы, примыкая к их паркам, в подгородных деревнях, а в начале XX века стали отодвигаться всё дальше на Карельский перешеек, на северное побережье Финского залива, с которым существует удобное сообщение по Финляндской железной дороге.

Что касается подмосковных окрестностей, то они достаточно равномерно заселялись во всех направлениях и особенно плотно - также вдоль линий железных дорог. Наиболее популярными стали места по Северной (Ярославской), Рязанской (Казанской) и Николаевской (Октябрьской) железным дорогам.

Интенсивное загородное строительство было вызвано во многом перенаселением обеих столиц, отсутствием достаточного количества дешёвого жилья, дороговизной жизни. Эти причины повлияли на организационные формы устройства дачных посёлков в России и фактически способствовали появлению первых русских городов-садов, теоретические основы которых были разработаны в Западной Европе в конце XIX столетия.

Земли под дачи, как уже сказано, продавались бывшими владельцами либо сдавались в аренду. Чем ближе к железной дороге и к водоёму угодья, тем дороже стоила десятина земли. Средняя цена аренды была по карману преуспевающим врачам, юристам, инженерам. Именно они становились главными арендаторами дач. Некоторые арендовали у помещиков участки, а дома строили сами, как, например, в бывшем имении Салтыковых под Москвой. В 1893 году его новый владелец предприниматель Николай Ковалёв прорубил в вековом лесу просеки, разбил землю на участки и стал продавать их под застройку дач. Другие землевладельцы делали иначе, выступая собственниками не только участков, но и домов, построенных на этих участках. Такие дачи обычно сдавались только на лето и каждый год меняли своих хозяев.

Во многих новообразованных посёлках возникли органы самоуправления в виде Обществ благоустройства, взявших на себя организацию спортивных площадок, беговых дорожек, мест для танцев и прочих общественных надобностей.

Одной из самых модных дачных местностей Подмосковья в начале XX века считался посёлок Клязьма. В нём насчитывалось около 500 довольно дорогих дач. Посёлок был спланирован в виде пересекающихся под прямым углом параллельно расположенных улиц, названных в честь русских писателей и художников. В центре посёлка находились каменная церковь, деревянный храм и церковно-приходская школа, образующие единый архитектурный ансамбль, окружённый зеленью парка. Созданное в 1903 году Общество благоустройства организовало строительство в парке танцплощадки, прокладку вокруг всего посёлка специальной велосипедной дорожки, устройство футбольного поля и площадки для игры в теннис. По инициативе Общества в посёлке открыли почтовое отделение и провели в дома и на улицы электрическое освещение.

Одним из самых населённых мест Подмосковья стал посёлок Малаховка по Казанской железной дороге. К 1917 году он состоял почти из тысячи дач. С конца XIX века в нём было построено шесть школ, два театра, гимназия, почта, телеграф, несколько магазинов, чайные и кофейные заведения, спортивные и детские площадки. Улицы и дома освещались электричеством. Имелся даже свой внутренний транспорт - конка.

Главной улицей в Малаховке был Невский проспект. Он соединял Малаховку с соседним посёлком Красково, начавшим свою дачную жизнь в конце XIX века со сдачи на лето крестьянских изб, а впо-следствии также застроенным дачными домами. Как и в Малаховке, в Красково была своя церковь, а кроме того, лечебница и земское училище. Из дачных достопримечательностей славились купальни и лодочная пристань.

Летом в Малаховке кипела бурная курортная жизнь. С утра проходили всевозможные спортивные мероприятия, по вечерам устраивались многочисленные литературные вечера и встречи, ставились самодеятельные спектакли. В театрах часто гастролировали известные московские труппы со знаменитыми и любимыми актёрами.

Архитектура дачных домов в России была самой разнообразной и, пожалуй, более свободной, чем в городе, так как дачное строительство не так строго регламентировалось, как городское. Среди построек, так же как и в городе, преобладал стиль, навеянный Средневековьем; много было сооружений в неорусском стиле, особенно подражавших русской деревянной архитектуре (считалось, что она более всего подходит для дачного дома). В начале века пользовались популярностью постройки в стиле модерн, в 1910-1913 годах появились подражания классицизму - предпочтения в дачном строительстве в основном соответствовали главным архитектурным направлениям своего времени.

Дореволюционные дачи делились на два разряда: для аристократии (сравнительно немного) и для среднего класса. О последних и пойдёт речь далее.

На дачу преуспевающие горожане выезжали весной, иногда так, чтобы провести там Пасху, если она была поздней, и жили всё лето, а отцы семейства, находившиеся на службе, постоянно ездили за город. Такой образ жизни был настолько распространён, что появилось даже особое понятие «дачный муж».

Весной, когда высыхали лужи, улицы крупных русских городов заполнялись ломовыми извозчиками. Дачный сезон позволял им неплохо заработать. Обычно они уже в феврале - марте обговаривали с дачниками все условия предстоящего переезда.

На дачу выезжали обстоятельно, целыми обозами, вывозя мебель, посуду и прислугу. Разумеется, за город везли так называемые дачные гарнитуры - плетёные столы и кресла, соломенные абажуры, занавески в фольклорном стиле.

Распорядок дня на большинстве дач был таков:

10.00 - 11.00 - подъём;

11.00 - 12.00 - завтрак;

12.00 - 15.00 - книги, прогулки, гамак, купание;

15.00 - 16.00 - обед;

16.00 - 19.00 - послеобеденный отдых;

19.00 - 20.00 - ужин;

Как говорил один персонаж из пьесы М. Горького «Дачники», «дачная жизнь хороша именно своей бесцеремонностью». Дачная жизнь привлекала ещё и тем, что здесь не надо было облачаться в официальный мундир, носить костюмы или заниматься макияжем. Здесь можно было запросто приходить друг к другу в гости, не дожидаясь красиво оформленного и присланного со швейцаром приглашения. В одежде существовала невозможная в городе свобода: никто не носил шляп; женщины не признавали нижнего белья, мужчины расхаживали в бриджах и рубашках навыпуск. Поэт Андрей Белый, например, пугал постоянных обитателей посёлка Кучино: на прогулку с молодой женой он выходил в «трусах по колено» - так простые русские люди называли шорты.

Постепенно сложился особый дачный быт: молодые дамы и мужчины именно здесь культивировали спортивные игры на воздухе (крокет, крикет, лапта, лаун-теннис), катались на лодках и верховых лошадях, флиртовали. В лапту, карты и бильярд играли все дачники. Бывавшие в Лондоне предпочитали лапте крикет. Они же установили традицию выездов на пикник. Правда, выезжали с русским размахом: за компанией из четырёх человек ещё четверо слуг тащили корзины с провизией - ели много и сытно.

На дачах также устраивались живые картины, любительские спектакли и концерты. Концертные вечера проходили то в одном, то в другом доме.

В дачной субкультуре наряду с особыми манерами поведения, общения и времяпрепровождения появился и «дачный роман», который в конце XIX столетия стал обыкновенным явлением. Молодые люди нередко выезжали за город с единственной целью - соблазнить хорошенькую барышню. Дачные любовные отношения юмористически отражены в рассказе А. П. Чехова «На даче». Молодая женщина для того, чтобы выжить на время из дома мужа и брата-студента, посылает им анонимные любовные записки, назначая свидание в беседке. Трюк удался: оба приходят в срок и долго сердятся друг на друга, а на даче в это время моют полы.

Дачный сезон означал получение приработка не только извозчиками. По утрам крестьянки из окрестных деревень разносили по дачам парное молоко, мясо, пироги… Вокруг дачных посёлков бродили художники, актёры, циркачи, музыканты, а также деревенские парни и мужики, предлагавшие саженцы, навоз или песок, - многие дачники начинали заниматься садоводством.

А потом наступила Советская власть. Исчезли барские усадьбы, так же как и богатые дачные дома. Государство взяло курс на индустриализацию, что означало ускоренное переселение миллионов в город. Однако в стране развернулось и широкое садово-огородное движение. Россия не успела порвать связи с землёй. Горожан, в недавнем прошлом выходцев из села, тянуло к сельским работам и жизни на природе. А если учесть сельское происхождение и сохранившийся ещё полусельский образ многих городов, то «приземлённые» ориентации людей станут и вовсе объяснимыми.

В СССР, как и в дореволюционной России, дачные домики часто возводились за один сезон. Правда, их архитектура существенно изменилась. Дачи советского времени больше напоминают благоустроенные одноэтажные избы (иногда из кирпича) с небольшой (закрытой или открытой) верандой, фруктовыми деревьями и грядками.

Но и в Советском Союзе сложилась своя «дачная аристократия». Так, уже в 1930-е годы возникли дачно-строительные кооперативы (ДСК), то есть ведомственные посёлки для учёных, врачей, писателей, служащих различных государственных учреждений.

Дачное строительство носило поначалу, как правило, ограничительный характер: земельные участки не более 8 соток, отводившиеся в пригородной зоне, предназначались только под огороды. Затем на участках разрешили строить сараи для инструмента, а позже - маленькие неотапливаемые домики: сначала площадью до 16 м 2 , а затем до 25 м 2 . Вторые этажи запрещались. Горожане выходили из положения, строя огромные чердаки, часто отводимые под сушку плодов и ягод. Что касается «среднего класса», сформировавшегося в советский период, приблизительно к 1970-м годам, то у него был свой вариант загородных коттеджей - небольшие дома в уже упоминавшихся дачных кооперативах. Как правило, они представляли собой одноэтажное деревянное жилище 3 на 4 м в плане, размещённое на площади 4-6 соток.

Малая дачная экономика

Давно ушли в прошлое времена, когда слово «дачник» означало всего лишь человека, снимавшего дачу на лето и приятно проводившего на ней время. Сегодня дачники - большинство наcеления страны: у каждого третьего есть свой дом, у каждого второго - участок земли. Ещё в 1980-е годы власти страны смогли оценить важность такого амортизатора социального напряжения, как садоводство и огородничество. К 1986 году число дачных участков увеличилось до 9,3 млн. Отмена ограничений по устройству и строительству на садово-огородных участках дала сильный стимул к их развитию. А весной 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон, разрешивший оформление всех дачных и садово-огородных участков как частной собственности граждан.

Согласно данным известного историка Р. Медведева, «к концу 1995 года число садовых и огородных наделов превысило 30 млн. Это означало, что такой участок практически получила чуть ли не каждая городская семья. Доля продукции личного хозяйства составляла в среднем около 20%, уменьшаясь у жителей крупных и более обеспеченных городов и увеличиваясь до 50% в маленьких и бедных провинциальных городах».

За период с 1990 по 1996 год дачниками стало столько же людей, сколько за всё советское время. В середине 1990-х годов россияне в 20 раз реже отдыхали на Кавказе и в 3 раза реже ездили в Крым, чем в середине 1980-х. Ещё меньше они отдыхали за границей. Зато две трети населения проводили отпуск на даче (в советское время таких не набиралась и половина).

Небольшой сад или огород в пригородной зоне выполняет сразу несколько функций. Для одних это увлечение, полезная смена труда, отдых. Для других - важная прибавка к семейному столу и бюджету. По подсчётам экспертов, с обрабатываемых 6 соток в средней полосе России собирается около 540 кг картофеля и овощей и до 250 кг фруктов в год. Общая стоимость этой продукции почти в два раза превышает размер средней годовой пенсии. Более точные данные таковы. В 1998 году в личных подсобных хозяйствах России производилось 91,2% всего картофеля, 79,6% овощей, 88,1% мёда, 56,9% мяса, 48,3% молока, 30,1% яиц и 55% шерсти.

В привязанности к даче мы становимся не одиноки, и дело тут не в дополнительных доходах от подсобного хозяйства. В Великобритании - одной из высокоразвитых держав - сегодня тоже существуют самые настоящие садоводческие товарищества. Многие лондонцы предпочитают поработать на участке, который к тому же находится в черте города, а не загорать на пляже. Массовое садово-огородническое движение нарастает в большинстве стран по мере их всё большей индустриализации.

Дачные проблемы

Дачи и садовые участки в советские годы в первую очередь выдавали ветеранам и передовикам производства, орденоносцам, пенсионерам, начальству. Молодёжи в таких списках не было. Естественно, что надел, полученный на одного человека, обрабатывала вся семья, дачу расстраивали и пристраивали с учётом детей и внуков, а затем передавали по наследству. Право собственности на участок часто становилось предметом спора и конфликтов между членами семьи, особенно при его наследовании. Тем не менее эстафета поколений не прерывалась: участки и домики передавались детям и внукам, использовались для летнего отдыха и для пополнения домашнего рациона.

Однако оборотной стороной российской субурбанизации (переселения в пригороды) стали негативные, архаичные черты дачных поселений, свидетельствующие о неправильном их развитии с эколого-экономической точки зрения.

Так, например, в советское время колхозы, совхозы, лесхозы охотно уступали горожанам земли, неудобные и невыгодные для обработки. Особенно быстро росли в длину дачные посёлки под высоковольтными линиями электропередачи, наглухо перегораживая лес многокилометровыми улицами.

В результате дачно-коттеджной экспансии в пригородных зонах (вокруг Москвы в радиусе до 150 км) деградировали или погибли некоторые редкие виды лесов, болот, лугов; обычные прежде растения и животные «записались» в Красную книгу. Во многих местах вырублены водоохранные леса; исчезли красивые пейзажи, вдохновлявшие художников; поделены, застроены, зажаты в тиски, заслонены коттеджами бывшие помещичьи усадьбы, парки, другие памятники архитектуры и ландшафта; уничтожена или затерялась среди дач традиционная деревня.

После вырубки высоких деревьев, которые забирали много влаги из почвы и испаряли её через листву и хвою, грунтовые воды стали выступать на поверхность; приходится прокладывать дренажные канавы, но в них дачники сливают помои. Стихийными заповедниками, последними убежищами диких растений и животных в сильно распаханной и застроенной местности, стали овраги, опушки, болота, крутые склоны и… сельские кладбища. Топкие места и низины засыпают мусором, из которого вымываются и попадают в почву вредные вещества.

Некоторые садовые участки размещены прямо на влажных лесных полянах и болотцах, где еле приметными ручейками зарождаются реки. Не имея легальных свалок, дачники засоряют лес и придорожные полосы. Подсчитано, что при размещении в лесах дачные посёлки портят в 5-6 раз больше площади, чем сами занимают.

Немало делянок для рабочих нарезано в черте промышленных городов, на берегах зловонных речек и канав, в карьерах и грязных ямах между дорожными насыпями и городскими заборами, утоплено в выхлопных газах, обильно посыпано пылью и сажей. Это можно видеть и в Тольятти около волжской плотины, и на южной окраине Ярославля, где санитарную буферную зону, призванную поглощать вредные выбросы и изолировать жильё от заводов, заняли садовыми участками. А к северу от Ярославля дачники разместились на бывшей свалке отходов ртути и мышьяка.

В результате садовый надел превращается в дополнительный источник опасности для природы и человека.

И всё же российская дача, как и прежде, остаётся убежищем горожан от суеты и сутолоки, задымлённых бензиновыми выхлопами городов, важнейшим элементом и символом современного российского быта.

Фото Натальи Домриной.