СССР был создан большевиками в 1924 году, на месте Российской Империи. В 1917 году православная церковь была глубоко интегрирована в самодержавное государство и имела официальный статус. Это был главный фактор, который больше всего волновал большевиков и их отношения к религии. Они должны были полностью взять под свой контроль церковь. Таким образом, СССР стал первым государством, одна из идеологических целей которой, ликвидации религии и ее замена на всеобщий атеизм.
Коммунистический режим конфисковывал церковное имущество, высмеивали религию, преследовали верующих и распространяли атеизм в школах. О конфискации собственности религиозных организаций можно говорить долго, но частый итог этих конфискаций - незаконное обогащение.
Конфискация ценностей гробницы Александра Невского.
Суд над священником
Церковную утварь разбивали
Красноармейцы на субботнике выносят церковное имущество из Симонова монастыря, 1925 год.
2 января 1922 г. ВЦИК принял постановление «О ликвидации церковного имущества». 23 февраля 1922 года Президиум ВЦИК опубликовал декрет, в котором постановлял местным Советам «…изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Народного Комиссариата Финансов для помощи голодающим».
Религия охотно одевается в узорные одежды искусства. храм это особого типа театр: алтарь - сцена, иконостас -декорация, духовенство - актеры, богослужение - музыкальная пьеса.
В 1920-х гг. в массовом порядке закрывались, переоборудовались или разрушались храмы, изымались и осквернялись святыни. Если в 1914 году в стране насчитывалось около 75 тыс. действующих церквей, часовен и молитвенных домов, то к 1939 году их осталось около ста.
Конфискованные митры, 1921 г.
В марте 1922 г. Ленин писал в секретном письме членам Политбюро: «Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
Арестованные священники, Одесса, 1920 год.
В 1920-х и 1930-х годов, такие организации, как Лига воинствующих безбожников были активны в антирелигиозной пропаганды. Атеизм был нормой в школах, коммунистических организаций (например, пионерскую организацию), и средств массовой информации.
С Воскресением Христовым боролись рейдами и танцами в храмах, а верующие устраивали «горячие точки» и исповедовались в письмах. Если религия - опиум, то Пасха - его супердоза, считала советская власть, не давая народу отмечать главный христианский праздник.
На борьбу с церковью в Союзе уходили миллиарды рублей, тонны бумажных отчетов и неизмеримое количество человеко-часов. Но стоило коммунистической идее дать сбой, как куличи и крашенки тут же выбрались из подполья.
Из многих освободившихся храмов попросторнее устраивали клубы. По словам историка, бывали случаи, когда молодежь не могла заставить себя ходить туда на гульки, и тогда местные функционеры буквально заставляли девчат танцевать в церкви в присутствии партверхушки. Кого замечали на всенощной или с крашенками, могли выгнать с работы или исключить из колхоза, и семье приходилось туго. «Страх так укоренился, что даже малыши осторожничали и знали: о том, что дома пекли куличи, рассказывать нельзя.
В 1930-м выходной из-за Пасхи перенесли с воскресенья на четверг, чтобы праздник стал рабочим днем. Когда эта практика не прижилась, горожан стали выгонять на ленинские субботники, воскресники и массовые шествия с чучелами священников, которые потом сжигали. К этому дню, по словам Олеси Стасюк, приурочивали антипасхальные лекции: детям рассказывали, что пасхальные гуляния плодят пьяниц и хулиганство. Колхозные бригады старались отправить на работу подальше в поле, а детей забирали на выездные экскурсии, за игнорирование которых родителей вызывали в школу. А в Страстную пятницу, время глубокой скорби у христиан, для школьников любили устраивать танцы.
Сразу после революции большевики начали бурную деятельность по замене религиозных праздников и обрядов новыми, советскими. «Внедрялись так называемые красные крестины, красные Пасхи, красные карнавалы (те, что со сжиганием чучел), которые должны были отвлекать народ от традиций, иметь понятную ему форму и идейное содержание, - рассказывает религиовед Виктор Еленский. - Опирались на ленинские слова о том, что церковь заменяет людям театр: мол, дайте им спектакли, и они воспримут большевистские идеи». Красные Пасхи, правда, просуществовали только в 20-30-х - уж слишком издевательскую пародию представляли они собой.
В конце 40-х в семьях предпраздничные приготовления все еще держали в тайне. «Когда в полночь из церкви выходил крестный ход, его уже поджидали: учителя высматривали школьников, а районные представители - местную интеллигенцию, - приводит он пример из свидетельств участников тех событий. - Исповедоваться к празднику научились заочно: записку со списком прегрешений человек передавал священнику через связных, а тот в письменной форме отпускал их или накладывал епитимию». Поскольку действующих храмов оставались единицы, поход на всенощную превращался в целое паломничество.
«Из отчета уполномоченного Верховного Совета по делам религий в Запорожской области Б. Козакова: «Мне довелось наблюдать, как в темную ночь под ливнем на расстоянии почти 2 км до Велико-Хортицкой церкви в грязи, болоте буквально пробирались старики з корзинками и сумками в руках. Когда их спрашивали, зачем они в такую непогоду мучают себя, отвечали: «Это не муки, а радость - идти в церковь на святую Пасху…».
Всплеск религиозности случился во время войны, и как ни странно, граждан почти не преследовали. «Сталин в своем выступлении в связи с началом Великой Отечественной даже обратился к народу на церковный лад - «братья и сестры!». А с 1943-го Московский патриархат уже активно использовался на внешней политической арене для пропаганды», - отмечает Виктор Еленский. Агрессивное высмеивание и сжигания чучел откинули как слишком брутальные, верующим отвели этакое гетто для тихого отмечания праздника, а остальных граждан планировали ненавязчиво занимать в пасхальные дни.
На атеистическую пропаганду в СССР выделяли сумасшедшие деньги; в каждом районе ответственные люди отчитывались о принятых антипасхальных мерах. В свойственной «советам» манере от них требовали, чтобы каждый год число посетителей церкви было ниже, чем в предыдущем. Особенно наседали на Западную Украину. Приходилось брать данные с потолка, и бывало, Донецкая область показывала чуть ли не втрое больший процент крещеных детей, чем Тернопольская, что невозможно по определению».
Чтобы удержать народ дома в святую ночь, власти делали ему неслыханный подарок - давали телеконцерты «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» и прочие редкости. «Слыхал от старших: раньше у церкви ставили на ночь оркестр, играли похабные спектакли, выставляя дьяконов и батюшек пьяницами и крохоборами», - рассказывает уроженец Виннитчины Николай Лосенко. А в родном селе сына священника Анатолия Полегенько на Черкасчине ни одна всенощная не обходилась без музыкального фона. В центре села храм соседствовал с клубом, и как только прихожане выходили с крестным ходом, на танцах громче прежнего гремела веселая музыка; заходили обратно - звук приглушался. «Доходило до того, что перед Пасхой и с неделю после родители яиц в доме не держали вообще - ни сырых, ни вареных, ни белых, ни красных, - говорит Полегенько. - До войны отец был вынужден уходить подальше в поле и в одиночестве исполнял пасхальные песнопения».
Ближе к перестройке борьба режима с религией становилась профанацией. Адекватные «контролеры» никого не карали, но играли роль до конца. «Учителя вели беседы про «поповский мрак» чисто для проформы, за крашенки могли разве по-отечески пожурить, - говорит Лосенко. - Они и председатель вместе с сельсоветом и куличи пекли, и детей крестили, просто не афишировали это».
1961 год. Суд над верующими
Беспощадное и бессмысленное уничтожение исторической застройки центра Москвы, знаменитого своими церквями и монастырями, началось еще до принятия в 1935 году, так называемого Генерального плана, документа, открыто направленного на тотальное разрушение Москвы.
Одним из первых в 1930 году снесли на Воздвиженке у Арбатских ворот. Его стройный шатер и колокольня были возведены по проекту одного из лучших архитекторов того времени - Карла Бланка, освятили её 6 декабря 1768 года.
Храм князей страстотерпцев Бориса и Глеба был весьма известен среди москвичей, в нём хранилась большая и древняя храмовая икона святых с житием, особо чтимая верующими, - перед ней часто совершались молебны.
За «сохранение жизни» храма боролся ученый, архитектор П. Д. Барановский. На заседании архитекторов и реставраторов ЦГРМ 16 октября 1929 года под председательством П. Д. Барановского было принято следующее однозначное решение-протест, которое стоит процитировать полностью:
«Подтвердить, что здание церкви Бориса и Глеба, выполненное по проекту архитектора Бланка, является памятником XVIII века выдающегося историко-архитектурного значения как по своим строго выдержанным формам и наружной обработке, так и по внутреннему, отвечающему внешнему облику устройству. Отметить целесообразность в смысле разгрузки площади - сноса находящегося на таковой двухэтажного здания, не имеющего историко-художественного значения. Резюмируя все вышеуказанное, признать уничтожение ценного и хорошо сохранившегося памятника совершенно необоснованным и нецелесообразным, ввиду чего считать необходимым принять меры к его сохранению».
В ноябре пришли рабочие, чтоб начать разбирать храм, архитектор-реставратор Б. Н. Засыпкин со студентами успели провести его обмеры. Исчезла ещё одна страница из «каменной летописи» Москвы…
Память о храме решено было восстановить только в конце XX века. Почти на том же самом месте, где когда-то стоял храм, был установлен памятный знак, потом чуть поодаль решено было построить новый небольшой, размером с часовню, храм святых Бориса и Глеба. Первый камень воссоздаваемого храма был заложен 8 мая 1997 года на Арбатской площади, недалеко от вестибюля станции метро «Арбатская».
На этом месте, недалеко от храма святых Бориса и Глеба, находилась , которую тоже взорвали в 1933 году.
«То место, которое выбрали для часовни, - сказал автор проекта, архитектор Юрий Семенович Вылегжанин, - дважды святое, ранее там находился снесенный храм св. Тихона. И было решено, воссоздавая часовню Бориса и Глеба, как-то сохранить память и об этом уничтоженном храме. Поэтому один из приделов часовни освящен в честь св. Тихона. Размер часовни увеличился, получилась церковь-часовня, где теперь регулярно идут службы».
Вновь построенный храм-часовня был приписан к храму «Большое Вознесение», Патриарх Московский и Всея Руси Алексий освятил его во имя святых благоверных князей страстотерпцев Бориса и Глеба 6 августа 1997 года.
Ещё одну церковь Бориса и Глеба, построенную в 1635 году, стоявшую на месте теперешнего концертного зала Российской академии музыки им. Гнесиных в Борисоглебском переулке, снесли в том же 1933 году.
Молебен у памятного знака на месте разрушенного храма и его освящение совершил 15 ноября 2007 года клирик храма «Большое Вознесение», протоиерей Владимир Антонов.
«Сейчас на этом месте, - сказал священник, - стоит другое здание, но мы все-таки показываем, что помним те святыни, которые русские люди сооружали в честь покровителей нашей земли и молитвенников за нас».
Храм Бориса и Глеба был знаменит тем, что в нем находилась икона Нерукотворного Спаса, написанная Симоном Ушаковым.
Этот храм дал название существующему и ныне Борисоглебскому переулку.
В ряду знаменитых прихожан Борисоглебской церкви на Поварской был обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, который за богослужениями читал в ней Апостола.
Рядом с храмом Вознесения Господня у Никитских ворот проходит улица Спиридоновка и Спиридоньевский переулок. Название свое они получили от храма чудотворца Спиридона Тримифунтского на Козьем болоте , он был построен Святейшим Патриархом Московским и Всея Руси Филаретом (Фёдором Никитичем Романовым). Впервые храм упоминается в 1627 году, он был единственным храмом в Москве, освященным в честь этого святого.
В богоборческий период храм был разрушен до основания. За спасение храма чудотворца Спиридона боролся П.Д. Барановский, но, как и храм Бориса и Глеба, не смог его отстоять.
Память о чудотворце Спиридоне и его разрушенном храме сохраняется в храме «Большое Вознесение», где есть большая икона святителя.
Клирики «Большого Вознесения» также имеют попечение о церкви святых мучениц Софии и Татианы, которая находится на территории первой в городе Москве детской больницы имени Н. Ф. Филатова. Больница была учреждена при губернаторе князе Дмитрии Владимировиче Голицыне, а храм был освящен в честь небесной покровительницы супруги губернатора, княгини Татианы Васильевны Голицыной.
Губернаторство князя Голицына стало одним из самых счастливых для Москвы. Его жена, княгиня Т. В. Голицына, урожденная Васильчикова, положила начало традиции, по которой благотворительность стала, что называется, «хорошим тоном» для дам города. Она считала, что «быть полезной для других – единственное оправдание нашего земного существования». В Москве появились первые благотворительные общества, было построено несколько крупных городских больниц: 1-я Градская, Глазная и Ново-Екатерининская.
В 1841 году княгиня Татьяна Васильевна Голицына умерла, убитый горем князь Дмитрий Васильевич почтил её память учреждением детской больницы с домовой церковью святой мученицы Татианы, которая была освящена 5 декабря 1842 года Митрополитом Московским Филаретом.
В 1843 году на посту генерал-губернатора князя Д.В. Голицына сменил князь А.Г. Щербатов. Его жена, княгиня София Степановна Щербатова, урожденная Апраксина, князю Дмитрию Васильевичу приходилась племянницей и примеры благотворительности видела с детства. В 1848 году князь Щербатов тяжело заболел и умер, а его вдова, княгиня София Щербатова, всецело посвятила себя благотворительности. Ещё раньше, по подсказке доктора Гааза, княгиня организовала первую в Москве Николаевскую общину сестёр милосердия, которые ухаживали за больными.
В 1858 году княгиня София Щербатова купила участок земли на Садово-Кудринской улице. Когда она умерла, её сын, Александр Алексеевич, от имени своих братьев и сестёр обратился в Опекунский совет с просьбой принять в дар этот участок.
Дарителями были поставлены условия: владение непосредственно занять больницей, не допускать ни временного, ни постоянного извлечения дохода из земли, больницу именовать Софийской, церковь построить во имя святой Татианы, как в больнице на Малой Бронной, и святой Софии».
Построил новые здания больницы в 1892—1897 годах архитектор А. С. Каминский, по его же проекту был построен в центре больницы храм в стиле, получившем название «псевдовизантийского». Храм и больница были освящены 12 ноября 1897 года.
В советское время с храма сняли кресты, затем снесли купол. В храме устроили морг, для чего неузнаваемо его перестроили.
В конце XX века здание храма начали восстанавливать, в одной из комнат была устроена часовня, остальные помещения храма использовались для хозяйственных нужд больницы.
В 2008 году по прошению главного врача больницы, профессора В. В. Попова, Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий обратился к мэру города Москвы Ю. М.Лужкову с просьбой о воссоздании храма мучениц Татианы и Софии. Храм был передан Русской Православной Церкви в мае 2010 года.
Клирики храма «Большое Вознесение» окормляют пациентов и персонал детской больницы.
На Большой Ордынке есть дом № 25 – здание первой автоматической телефонной станции. Помимо исторического здания в комплекс входит появившаяся в 1990-х годах пристройка. На первый взгляд это ничем не примечательное здание, но стоит приглядеться к его фасадам - и вы увидите интересные мозаики. Если обойти пристройку со всех сторон, то можно насчитать дюжину мозаик: по четыре на трех фасадах. На мозаиках изображены церкви – это видно невооруженным глазом. Но это не простые храмы, а замоскворецкие храмы, разрушенные в советское время. После революции 1917 года в Замоскворечье была уничтожена двадцать одна церковь.
Девять из этих церквей – домовые при приютах, богадельнях, училищах, попечительстве о бедных и других богоугодных учреждениях. Остальные двенадцать изображены на фасадах. Автор этих замечательных мозаик - художник М.М. Дубцов, который известен москвичам благодаря панно «Немецкая слобода в XVII веке» на фасаде жилого дома у станции метро «Бауманская» и панно в центре техобслуживания завода АЗЛК в Кузьминках. Жители Москвы должны сказать спасибо Михаилу Матвеевичу за то, что он сохранил память о разрушенных замоскворецких церквях.
Мы годами (а порой и всю жизнь) ходим по знакомым улицам и переулкам, не догадываясь, что когда-то их украшали роскошные храмы – настоящие жемчужины Москвы, без которых раньше было трудно представить первопрестольную столицу. Двадцать одна церковь (и еще две часовни) – это слишком существенная потеря для сравнительно небольшого Замоскворечья (я имею ввиду часть, ограниченную Москвой-рекой и Садовым кольцом). Каждый из утраченных храмов достоин отдельной книги. И когда-нибудь эти книги обязательно будут написаны. Я же лишь немного расскажу обо всех разрушенных в советское время замоскворецких церквях.
Церковь Великомученика Никиты в Старых Толмачах. На углу Новокузнецкой улицы и Старого Толмачевского переулка до 1935 года возвышалась церковь Никиты в Старых Толмачах, или в Татарской слободе. Топонимические уточнения отсылают нас к древним московским урочищам – Старым Толмачам (поселению устных переводчиков – толмачей) и Татарской слободе, которая располагалась в районе современной Татарской улицы и Татарских переулков. Деревянный храм известен с 1613 года. В конце XVII века была выстроена каменная церковь Сретения Господня с приделом во имя великомученика Никиты в трапезной.
К середине XIX века Никитский храм (в Москве церкви именовались, как правило, по особо почитаемому приделу) обветшал, и было принято решение разобрать его и построить новый. К 1863 году новый храм был построен по проекту знаменитого московского зодчего М.Д. Быковского. Церковь Никиты в Старых Толмачах – одно из интереснейших творений Быковского. Архитектор придал церкви черты древнерусской архитектуры: пятиглавие, килевидную форму наличников, сдвоенные колонки, украшенные плетенкой. Но это не обычная стилизация. В пятиглавии Никитского храма центральная глава была намного больше и массивнее четырех боковых.
Центральную главу венчал огромный купол на широком световом барабане. К Кузнецкой улице (до 1922 года Новокузнецкая называлась так) церковь была обращена восточной стороной, что предопределило прямую линию стены и отсутствие апсиды. Церковь образовывала выразительный композиционный акцент в застройке этой части Замоскворечья. Описанные особенности делали храм Никиты не похожим ни на один другой московский храм. Тем трагичнее для Москвы его потеря. В 1935 году церковь была разрушена. На ее месте построен конструктивистский жилой дом (Новокузнецкая, 4/12) для работников милиции.
Церковь Троицы в Лужниках. Улица Бахрушина до советского переименования носила название Лужнецкой или Лужниковской – по находившейся здесь в XVII веке конюшенной дворцовой слободе Большие Лужники. В древности на этом месте располагались лужки для выгона скота. Церковь в слободе документально известна с 1625 года. Самое древнее ее название – Николая Чудотворца Мирликийского в Конюхах. Первый каменный храм был возведен в середине XVII века и освящен во имя Троицы. К концу века у Святотроицкого храма появился придел в честь Усекновения Честной главы Иоанна Предтечи.
В 1730 году с южной стороны к церкви был пристроен Никольский придел – в память о древнем храме. В середине XVIII века церковь украсили невысокой стройной колокольней. В 1785-89 годах храм Троицы в Лужниках значительно перестроили и расширили. Последний раз церковь обновлялась в 1858-61 годах. Святотроицкий храм знаменит своими прихожанами. В приходе церкви в разное время жили известнейшие и богатейшие купцы: например, меценат, коллекционер, создатель Театрального музея А.А. Бахрушин и московский городской голова М.Л. Королев, который был старостой храма Троицы в Лужниках.
В начале 1930-х годов храм Святотроицкая церковь была разрушена по просьбе завода «Мосэлектрик». К сожалению, Москва потеряла прекрасный храм, представлявший собой одноглавый четверик с трапезной и трехъярусной колокольней. На месте церкви была построена школа № 525 Замоскворецкого района. Сегодня школа носит имя народного артиста СССР Р.А. Быкова, который в ней учился в 1937-47 годах. В 2003 году почтили память об утраченном храме: на территории школьного двора, на том месте, где до Октябрьской революции 1917 года находился главный алтарь церкви, была установлена памятная Троицкая часовня.
Церковь Спаса Преображения в Наливках. В первой половине XVI века великий князь Василий III выстроил для воинов защитников Москвы (иностранные путешественники называли их «телохранителями») целый город Нали, или Наливки. Историк С.М. Соловьев объясняет это название тем, что воинам было позволено пить (и наливать) мед и пиво в любое время дня и года. Но есть и другая версия происхождения этого топонима – по рощам, которые назывались наливками. Кроме того, Наливками могли именовать заливные или наливные луга, коих в этой части Москвы было немало. Церковь в Наливках впервые появляется в документах в 1642 году.
Возведение каменного храма началось в 1713 году, но работы были остановлены указом царя Петра I о запрете каменного строительства во всей России, кроме Петербурга. Главный престол во имя Спаса Преображения освятили только в 1738 году. Через несколько лет у Спасопреображенской церкви появился Никольский придел. Новая большая теплая трапезная с двумя приделами (второй – в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость») построена в 1840-х годах по проекту архитектора М.Д. Быковского. Главную церковь перестраивали во второй половине XIX века. Тогда в храме появился Михаило-Архангельский придел.
Церковь Спаса Преображения в Наливках имела несколько ярких деталей. Крупный приземистый храм в стиле позднего классицизма венчал невысокий, как будто приплюснутый барабан с куполом. Внутри просторной церкви отсутствовали столбы и колонны, а округлые своды обильно освещались резными паникадилами с разноцветными лампадами вместо свечей. Храм был закрыт и снесен в 1929 году. В 1930-х годах на его месте построили два ничем не примечательных жилых дома в пять этажей для кооператива «Замоскворецкий рабочий» (современный адрес: 1-й Спасоналивковский переулок, 17 – на углу с Казанским переулком).
Церковь Космы и Дамиана в Нижних Садовниках. В конце XV века в Замоскворечье (на территории современной Болотной площади) появился огромный Государев сад. Его обслуживали три слободы царских садовников, одна из которых – Нижние Садовники – дала название Садовнической улице. Единственная церковь Нижних Садовников была ярчайшим образцом московской архитектуры эпохи русского узорочья. Первое упоминание о храме Космы и Дамиана исследователи датируют 1625 годом, но с большой долей вероятности можно утверждать, что церковь на этом месте существовала и раньше.
В 1657 году в Нижних Садовниках появилась первая каменная церковь. Главный престол освятили в честь Владимирской иконы Божией Матери, а почитаемый Космодемьянский придел разместился в правой апсиде. В XVIII веке придел был перемещен в трапезную. Глядя на дореволюционные фотографии храма Космы и Дамиана, можно увидеть, насколько нарядным, или, как говорили раньше, изукрашенным, он был. Особенно выделялся наружный портал Космодамианской церкви с южной стороны. Бла¬годаря талантливому мастеру портал как будто бы превратился в причудливой формы вход в сказочный мир.
Нам остается лишь сожалеть о том, что Замоскворечье лишилось такой красоты! Без преувеличения, это был один из самых красивых храмов Москвы. На мой взгляд, это главная потеря Замоскворечья. Церковь Космы и Дамиана разрушили в 1932 году. На ее месте – юго-восточное крыло шестиэтажного жилого дома на углу Садовнической улицы и Комиссариатского переулка, который до революции назывался Космодамианским – по церкви. Единственное напоминание о стоявшем здесь когда-то замечательном храме – памятная доска на здании на углу Комиссариатского переулка и Космодамианской набережной.
Церковь Воскресения Словущего в Монетчиках. Монетчиковские переулки получили свое название по проживавшим здесь в начале XVIII века монетчикам – рабочим Кадашевского монетного двора. Слобода монетчиков интересна тем, что она была последней слободой в Москве. После переноса столицы императором Петром I в Петербург почти все ремесленные слободы разорились, так как потеряли своего главного заказчика – Государев двор. Монетная же слобода просуществовала до 1730-х годов. Церковь на этом месте известна с 1672 года и впервые упоминается под названием Воскресения в Стрелецкой слободе.
До появления здесь монетчиков территорию Монетной слободы занимало поселение стрельцов. Удивительно, но первый каменный храм по¬явился в Монетчиках только в 1750 году. В это же время была построена отдельно стоящая барочная колокольня – по одной из версий, это проект зодчего Д.В. Ухтомского. После пожара 1812 года церковь Воскресения в Монетчиках значительно перестроили: сделали новую трапезную, внесли в оформление фасадов классицистические мотивы. В приходе Воскресенского храма жили известные прихожане, например, издатель И.Д. Сытин, на средства которого в церкви появились беломраморные иконостасы.
Несколько лет недалеко от храма жила семья А.Н. Островского. Будущий великий драматург каждое воскресенье посещал церковь в Монетчиках. В начале 1930-х годов храм был закрыт и разрушен. На его месте построили типовое школьное здание, в котором разместилась школа № 529. В этой школе в начале 1950-х годов учился будущий многолетний мэр Москвы Ю.М. Лужков. В 2004 году старое здание школы снесли, и 1 сентября следующего года дети пошли в новую современную школу. Перед перестройкой жители Замоскворечья надеялись, что церковь Воскресения в Монетчиках возродится на прежнем месте.
Церковь Николая Чудотворца на Пупышах. Местность, на которой построили храм, была заболоченной. Отсюда и название церкви. Пупыши - это кочки на болоте. До прорытия Водоотводного канала территория часто подтоплялась во время таяния снега и весенних паводков. Сегодня церковь Николы на Пупышах украшала бы Космодамианскую набережную. Деревянный храм известен с 1565 года. В конце XVII века появилась первая каменная церковь, освященная в честь Смоленской иконы Божией Матери с Никольским приделом. В 1730-х годах на средства купцов Щеголевых Николо-Пупышевский храм был перестроен.
Приблизительно в то же время в трапезной появился придел иконы Богоматери «Утоли моя печали», в котором хранился список с почитаемой чудотворной иконы. Следующая крупная перестройка случилась в середине XIX века, когда трапезная, приделы и колокольня были заменены новыми. Церковь Николы на Пупышах представляла собой пятиглавый храм с сильно вытянутым вверх четвериком, трапезной и шатровой колокольней. Возможно, столь необычная форма четверика связана с тем, что на этом храме делались специальные отметки высоты воды в большие паводки. Ни¬коло-Пупышевскую церковь закрыли в 1931 году.
Сначала ее изуродовали и приспособили под невзрачное общежитие работников конного транспорта. С 1934 года Никольский храм стали разбирать на материалы для нужд Метростроя. В 1950-х годах церковь окончательно разрушили, чтобы построить корпус огромного девятиэтажного жилого комплекса на набережной Максима Горького (ныне Космодамианская набережная, 40-42). Местные жители считали, что ступеньки из камня, которые вели на спортплощадку во дворе дома, остались от трапезной разрушенного храма. Сегодня на месте церкви Святителя Николая на Пупышах парковка автомобилей и гаражи-ракушки.
После революции в 1920-30-х гг. все церковное имущество было реквизировано в пользу государства, а сами церкви отдавались под клубы, мастерские, склады и т.п.
При этом зачастую церковные элементы максимально убирались из внешнего и внутреннего вида здания. Многое восстановили в 1990-х, но многие очень красивые церкви так до сих пор стоят обезглавленными, а порой и церквями-то и не являются и для простого пешехода выглядят как простые административные здания.
Сегодня мы расскажем и покажем несколько изображений того, как могли выглядеть некоторые улицы Москвы, если бы красивейшие детали церквей не были снесены —>
Это здание на Б.Серпуховской, 31 корп. 4, принадлежащее Лесопромышленному банку, до революции было Храмом во имя Иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость при благотворительных учреждениях им. братьев Ляпиных.
В 1923 г. храм закрыли и передали парфюмерной фабрике «Новая Заря». Надстройка и крыльцо были снесены, в результате храм стал выглядеть как обыкновенный одноэтажный дом
Об этом событии в 1923 г. даже написал сатирический журнал «Красный перец»
Сверху мелким шрифтом: По ходатайству рабочих мыльного завода «Новая Заря» церковь по Б.Серпуховке отведена под клуб
.
В результате переделки, конечно, изменился и внутренний вид храма. Новая религия порождала новых героев.
(на фото изображен не данный конкретный храм, но выглядело все примерно также)
Клуб просуществовал до 1990 г., а через год здание передали коммерческому банку.
По адресу Милютинский переулок, 18а, с советских времен располагается НИИ Гипроуглемаш и активно сдает офисы небольшим фирмам.
А располагается советское НИИ в бывшем католическом костеле апостолов Петра и Павла (построен в 1849 г.)
Ныне в общем здание выглядит следующим образом:
А так оно выглядело до революции:
Вид на костел из переулка
На Покровке, 13, и в постсоветское время возродилась церковь Троицы Живоначальной на Грязех (изначально здесь было топкое место вблизи Поганых прудов, ныне Чистые, см. )
Церковь так и стоит без красивого купола, некогда бывшего одной из доминант района.
На этой же улице, напротив дома 4 сейчас просто небольшой сквер, а до 1936 года здесь возвышалась одна из самых прекрасных церквей Москвы — Церковь Успения на Покровке.
(на фото вдали видна также Церковь Троицы на Грязех)
Построенный еще при Петре к 1699 году храм по легенде настолько понравился даже самому Наполеону, что тот выставил караул, охранявший церковь от мародеров. По другой версии он еще и приказал разобрать церковь по кирпичику и перевезти в Париж.
Но даже эта история не спасла этот шедевр от варваров 1930-х.
Обратите внимание на маленький «домик-крошка в три окошка» рядом с церковью. Он сохранился, ныне в нем располагается кофейня Starbucks, куда непременно стоит зайти, подняться на второй этаж и, о чудо, увидеть живую стену, оставшуюся от церковных построек
Кроме того, в кофейне висит картина с дореволюционным видом улицы. Молодцы!
В советское время, в особенности до 1960-х во многих реквизированных церквях располагались не только склады, кинотеатры, мастерские, но даже жилые помещения. В частности коммуналки были и в англиканской церкви Св.Андрея (см. ), позже ее переоборудовали под студию фирмы «Мелодия». Все советские диафильмы нашего детства производились в бывшей кирхе Свв. Петра и Павла в Старосадском переулке.
Интересный отрывок про использование церквей и монастырских помещений есть в фильме «Светлый путь» (1940 г.)
Главная героиня живет в общежитии ткацкой фабрики, которое размещается в монастыре. Живут среди икон и фресок.
И, напоследок, примечательная история из первых уст про Церковь Тихона, епископа Амафунтского, у Арбатских ворот, которая стояла ровно на месте вестибюля Арбатской-голубой (тот который в виде звезды).
Из воспоминанийЯ. Е. Гитмана, Начальника строительства ст. м. «Арбатская площадь» (проектное название «Арбатской»-голубой):
Чрезвычайно интересна организация бетонных работ на этом участке. Бетонный завод мы устроили в помещении бывшей церкви Тихона. Но мы не сказали, что самые стены церкви использовали как материал для производства бетона. Мы постепенно срезали верхушку церкви и направляли в стоявшую внизу камнедробилку. Таким образом верхняя часть церкви была своеобразной каменоломней, а нижняя - тепляком для бетонного завода.
«Каменоломни» нам хватило только до половины апреля. К этому времени церковь была разобрана окончательно. Пришла весна с ее теплом, крыша над бетонным заводом нам уже не нужна была, а кроме того площадь, занятую церковью, следовало освободить для сооружения перекрытия станции. Мы распрощались с церковью, она перестала существовать, частично превращенная в бетон. Камнедробилка и бетономешалка передвинулись к тем участкам, где шло сооружение перекрытия.
Из этой церкви и была сделана станция метро — новый символ страны советов 1930-х.
История Церкви в советский период полна драматических и трагических моментов, это история борьбы и сосуществования.
С первых дней победы большевистской революции православные иерархи оказались перед нелегким выбором: начать открытое духовное сопротивление атеистическому государству или попытаться ужиться с новой властью, несмотря на всю её враждебность. Выбор был сделан в пользу второго, но это не означало полной покорности. В годы Гражданской войны руководство РПЦ не раз выступало с гневными протестами против тех или иных действий советской власти. Например, были публично осуждены позорный Брестский мир и расстрел Царской семьи.
19 января 1918 года с одобрения Поместного Собора Патриарх Тихон издал свое знаменитое Послание с анафемой "безумцам", творящим "кровавые расправы", хотя виновные не были названы прямо.
Однако тот же Тихон сказал "Церковь признаёт и поддерживает Советскую власть, ибо нет власти не от Бога" («Акты патриарха Тихона», М. 1994, стр.296).
В годы Гражданской войны тысячи священнослужителей стали жертвой Красного террора.
В 1921 г. началась кампания по изъятию имущества РПЦ.
Изъятие церковных ценностей, 1921 г.:
Конфискованные митры, 1921 г.:
2 января 1922 г. ВЦИК принял постановление «О ликвидации церковного имущества». 23 февраля 1922 года Президиум ВЦИК опубликовал декрет, в котором постановлял местным Советам «…изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Народного Комиссариата Финансов для помощи голодающим».
В июне 1922 г. в здании Филармонии в Петрограде начался публичный судебный процесс по делу о сопротивлении духовенства изъятию церковных ценностей:
Трибунал приговорил к смертной казни 10 человек, включая митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), адвоката И. М. Ковшарова и профессора Ю. П. Новицкого. Им вменялось в вину «распространение идей, направленных против проведения советской властью декрета об изятии церковных ценностей, с целью вызвать народные волнения для осуществления единого фронта с международной буржуазией против советской власти». ВЦИК оставил смертный приговор по отношению к ним в силе, заменив шестерым расстрел на тюремное заключение. Другие осужденные получили различные сроки лишения свободы (от одного месяца до 5 лет), 26 человек были оправданы. В ночь с 12 на 13 августа 1922 года приговор в отношении четырех осужденных был приведен в исполнение (см. "Петроградский процесс 1922 года" в Вики).
Закрытие Симонова монастыря. Красноармейцы выносят церковные ценности из разорённой обители. 1923 г.:
Разбор награбленных церковных ценностей в Гохране. Фото 1921 или 1922 г.
:
Сортировка изъятых ценных предметов, 1926 г.:
Хотя массовое закрытие храмов началось лишь в конце 1920-х, уже к середине этого десятилетия многие из них были "перепрофилированы" под советские нужды.
Рабочий клуб, 1924 г.:
Особо следует отметить антиколокольную кампанию. С 1930 года колокольный звон был официально запрещен. По всему СССР со звонниц сбрасывали колокола и отправляли на переплавку "для нужд индустриализации":
Около 1929 г. начинается самый трагический период антицерковной кампании - массовое закрытие храмов, а затем и их массовое разрушение.
Снос собора св. Николая в Харькове:
Символическим рубежом стало уничтожение мемориального Храма Христа Спасителя в Москве в декабре 1931 г.:
Кафедральный собор Иркутска в период сноса, 1932:
Снос церкви Владимирской Божией Матери у Владимирских ворот в Москве, 1934:
Снос церкви Дмитрия Солунского в Москве, 1934:
По негласной разнарядке полному сносу подлежали не менее половины храмов в каждом городе, большинство остальных были обезглавлены и перестроены под светские нужды.
Пик вакханалии сносов пришёлся на 1935-1938 гг., т.е. практически совпал по времени с Большим Террором, в ходе которого были истреблены и отправлены в лагеря десятки тысяч священнослужителей.
Екатерининский собор в Царском Селе, 1938:
Накануне войны Церковь в СССР находилась на грани полного уничтожения. Во многих крупных городах оставалось по одному действующему храму.
Тяжелые поражения в первые месяцы Великой Отечественной войны заставили советское руководство резко изменить политику в отношении Церкви, поскольку это было необходимо для поддержания морального духа населения и воинов. В короткий срок вновь открылись тысячи храмов, священнослужители стали участвовать в общественной жизни, собирали средства на постройку военной техники. А некоторые из священников защищали Родину с оружием в руках.
Командир 5-й Ленинградской партизанской бригады Герой Советского Союза полковник Константин Дионисьевич Карицкий вручает Фёдору Пузанову медаль:
Отец Фёдор Пузанов в боевом строю:
Протоиерей Александр Романушко с товарищами-партизанами:
8 сентября 1943 г. впервые в советское время был избран Патриарх РПЦ.
Крёстный ход 9 мая 1945 в Ставрополе:
На параде Победы, 1945 г.:
В послевоенные годы, при жизни Сталина, эти укрепившиеся позиции Церкви были сохранены. Последняя, в свою очередь, отвечала полной лояльностью советскому правительству и активно участвовала во всех его пропагандистских мероприятиях, в т.ч. внешнеполитических.
Конференция религиозных объединений СССР по защите мира в Загорске, май 1952 г.:
Верующих призывали неустанно молиться за здоровье вождя, особенно, в период его болезни.
У гроба Сталина, март 1953:
Последняя волна гонений на церковь началась при Хрущёве, фанатичном атеисте, заявлявшем, что "мы не возьмём с собой церковь в коммунизм". В начале 1960-х были вновь закрыты тысячи храмов и разрушены многие сотни, включая выдающиеся памятники архитектуры.
Кони в заброшенном храме, 1960-е:
При Брежневе положение в СССР окончательно стабилизировалось. Это было существования в рамках своего рода социальной резервации под плотным контролем КГБ.
На банкете в честь 60-летия Октября, 1977 г.:
