Московские казаки и стрельцы чувствовали себя в захваченном Могилеве полными господами. У них было в руках оружие, а значит и власть. Все постановления могилевского магистрата царская солдатня и знать не хотела. Потому можно было им безнаказанно заниматься насилиями, погромами. Какому-нибудь драгуну ничего не стоило ворваться в частный дом, чтобы забрать приглянувшееся добро, лошадей.
Вот и 1 февраля 1661 года на могилевском рынке солдаты московитов решили разжиться провиантом. Они беззастенчиво хватали с прилавков пироги. Торговки набросились на буянов. Один из московитов выхватил саблю и плашмя ударил женщину. Немедленно разгорелась ссора. За торговку вступились. Прибежали мастеровые-скорняки. Они имели большой вес в городе и слыли первыми драчунами. Московитов было немного. Толпа забила их всех - колотили опостылевших оккупантов кулаками, дубьем, вымещая накопившуюся злобу.
Бунт без пощады -- восставшие не оставили в живых своих врагов
Стычка на рынке стала сигналом к началу восстания, которое готовилось весь март 1661 года. По сообщению автора «Записок Игумена Ореста» против московитов были настроены все члены могилевского магистрата. 1 февраля в местной ратуше быстро собрались именитые граждане, которые надели под плащи кольчуги и запаслись мечами и саблями.
Операция задумывалась нешуточная. По плану восстания авторов в Могилев должен был выйти небольшой обоз. Затем на площади перед ратушей появлялся гонец, который сообщал о нападении на возчиков партизан.
Московиты должны были броситься на выручку обоза. Тут их и перебили бы с двух сторон шиши-партизаны и спрятанные в лесу хоругви регулярной армии ВКЛ. Но все пошло не по плану.
В ратушу от рынка примчались мужики с рыночной площади, которые принесли весть о гибели солдат московского отряда. Бурмистр Леонович без лишних слов выхватил меч городского палача и бросился вон из ратуши, увлекая за собой соратников.
В городе ударили в колокола. На улицы выбегали горожане, которые присоединялись к бурмистру. Могилевчане слышали перезвон колоколов даже в самых отдаленных от рынка районах. Везде били смертным боем стоявших на постое по дворам царских стрельцов да казаков. Восстание превратилось во всеобщий погром.
в 17-м столетии. Макет.
Особенно жестоким оказался бой на рыночной площади. Сюда подоспели товарищи убитых солдат. Они быстро сплотились и стали наседать на мещан. Однако повстанцам удалось захватить острог, где под стражей томились пленные воины Великого княжества Литовского. Их выпустили и дали кое-какое оружие. Эти бывшие пленники значительно усилили мещан. Сопротивление московитов на рынке было сломлено.
Всего в Могилеве находилось в начале 1661 года до 7 тысяч ратников московского войска. Из них в боях с горожанами пали 6 тысяч. Оставшиеся в живых (почти тысяча человек) оказались в плену у могилевчан. Сбежали за городские стены несколько стрельцов, которые и оповестили потом воевод о гибели всего войска.
Командиров царского войска обобрали до нитки, заковали в кандалы и бросили в поруб. Трупы убитых стрельцов и казаков были закопаны на Самусевой горе и у Покровской богадельни. Польскому королю в Варшаву представители магистрата повезли закованных в цепи пленных воевод Матвея Андреевича Полиевктова, Семена Савича Горчакова вместе со стрелецким головой Семеном Ивановичем Чекиным. Царских горе-полководцев представили по приказу короля Яна Казимира Варшавскому сейму.
Храбрых чиновников Могилевского магистрата король осыпал милостями, даровал им шляхетство, наделил дорогими саблями и деньгами. Так могилевчане кровью московских стрельцов смыли позор своей измены. В 1654 году город сдался царскому войску, за что и был лишен Магдебургского права. После погрома 1661 года Могилев полностью реабилитировался в глазах польского короля и великого князя ВКЛ.
Отважный бурмистр Леонович, орудовавший палаческим мечом, получил особую награду. Королевским указом к его фамилии было прибавлено слово «Пора!». С ним он выбежал из ратуши на бой с врагом в день 1 февраля 1661 года.
На начало февраля выпало несколько «некруглых» дат, связанных с событиями войны между Московской Русью и Речью Посполитой 1654-1667 г.г. Одна из них используется оппозиционными силами в качестве очередного «доказательства» о перманентной и вековечной кровожадности московитов и столь же исторически укоренившейся привычки белорусов (тогда ещё – литвинов) успешно вырезать этих русских под ноль, если только найдётся подходящий повод.
В ходе Могилёвского восстания 1661 года горожане неожиданно напали на стрелецкий гарнизон, уничтожив практически весь его личный состав, сдав город и крепость войскам Сапеги. В результате Могилёв вернулся в состав Речи Посполитой.
Благодарные поляки в честь истребления стрельцов присвоили Могилёву новый воинственный герб. Что любопытно, этот герб запечатлён на фотографии встречи белорусского и российского премьера в 2016 году. Интересно, как бы выглядела встреча, скажем, германского премьера и французского президента в Берлине под памятным знаком со свастикой на Эйфелевой башне в честь французской капитуляции перед Вермахтом 22 июня 1940 года? Думаю, всем участникам встречи пришлось бы неловко. У нас несколько иначе: Медведев нахмурился, Кобяков одарил присутствующих улыбкой.
Достаточно забить в поисковик «Могилёвское восстание 1661 года», и браузер выдаст множество ссылок, из которых мы узнаем, что Московское войско вторглось на территорию Речи Посполитой в качестве оккупантов, Могилёв был сдан вынужденно, городские подпольщики и партизаны готовились к операции долго и тщательно, а потом по приказу бургомистра «Пора, пора!» дружно вырезали захватчиков, ура…
Всё так, да не совсем.
Промосковская партия в Могилёве была чрезвычайно сильна. В частности, из-за насильственного насаждения униатства в местности, населённой православными. Имелись и чисто меркантильные причины смены подданства. Поэтому наступление войска царя Алесея Михайловича послужило лишь поводом.
Что дальше? Новые подданные испытали глубокое разочарование. Русское царство переживало не лучшие времена, в очередной раз напрягая экономику военными расходами. По сравнению с временами посполитого владычества что-то изменилось к лучшему, что-то – к худшему. Вероятно, одной из причин послужила неплатежеспособность расквартированных в Могилёве стрелецких частей, жалование которым выплачивалось необеспеченной и потому не котировавшейся медной монетой.
Для стрельцов, убаюканных лояльным отношением местных жителей, нападение оказалось полной неожиданностью. По свидетельству известного историка того времени Иеронима Веспасиана Каховского, могилевчане выгнали за городские стены скот, а затем изобразили панику из-за якобы приближающихся поляков. Как только часть гарнизона оказалась вне периметра стен, горожане напали на оставшихся.
Из семитысячного гарнизона выжило, по разным оценкам, от нескольких десятков до нескольких сот человек, отпущенных восвояси.
Накануне описываемых событий, в ходе войны Русского Царства и Речи Посполитой, кампания 1660 года для московской стороны была неудачной. Заключив мир со шведами, поляки перешли в наступление на восточном фронте, одержали победу в бою на Полонке и отбили большую часть территории современной Беларуси.
Поэтому восстание в Могилёве трудно оценить однозначно. А если подходить с нравственно-этическими мерками XXI века, то вообще невозможно, потому что выйдет несуразица: пригласившие московское войско жители Могилёва немедленно, как только изменилась военно-политическая конъюнктура, переметнулись на другую сторону, всадив нож в спину вчерашнему союзнику. То есть горожане – сплошь подлецы и перевёртыши? Вряд ли.
На самом деле, в описываемую эпоху жили по совсем иным нормам: сильный побеждает и вырывает кусок изо рта слабого, если воздержится – сам попадёт в разряд слабаков и будет съеден. Период величия Великого княжества Литовского времён Витовта, Кейстута и Ягайлы, к середине XVI века растаял далеко позади, княжество из почти равноправного члена федерации стремительно деградировало до уровня административной автономии внутри Польши, а шляхетские вольности расшатали обороноспособность. Центр влияния в Восточной Европе неумолимо переходил к Москве, чьи лидеры, стартовав с неизмеримо худших позиций (татарское доминирование, усобицы, мощные конкурирующие княжества), проявили себя гораздо более эффективными политиками, чем бездарные поздние вожди ВКЛ.
И я ни полслова не скажу осуждения в адрес могилёвских обывателей, поднявших восстание. В партизанской войне только такие методы и применяются…
В память о восстании один из городских музеев украшает живописная и довольно кровавая картина об избиении московитов предками белорусов.
Источник фото: site.ua
В честь «выдающегося события», память о котором надлежит увековечить с максимальной тщательностью, Нацбанком РБ была выпущена в обращение юбилейная монета. На ней изображена ратуша и белорусские слова «Пара! Пара!», коими, по преданию, как уже говорилось, бургомистр дал приказ к началу акции.
Источник фото: belmoneta.by
Россияне ответили идеологическим ударом: за вероломное истребление «мирно спящего» русского гарнизона Русская (Московская) Православная Церковь прокляла могилевчан на веки вечные, предала анафеме (отлучила от церкви) всех жителей города. Бабушка моей супруги, дама очень праведная и набожная, посещавшая православный храм весьма часто, пока ноги позволяли выходить из дома, пару лет назад представилась в Могилёве. Но если анафема не отменена , то у неё всё равно не было шансов попасть в рай? Но православные церкви работают, священнослужители отпевают усопших…
И так, с высоты минувших трех с половиной веков события русско-польской войны воспринимаются совершенно не так, как «по горячим следам». Я не думаю, что абсолютно каждое историческое событие необходимо политизировать, давать ему оценку, назначать правых и виноватых, из числа участников конфликта выделять «наших» и «плохих парней».
Это – было. Прошлое состоялось, его нельзя изменить. Не позор, не гордость, а историческое событие. Небольшой, в общем-то, эпизод.
Но вот как жонглировать фактами прошлого – другой разговор. Мы живём в XXI веке, Россия является самым ближайшим военно-политическим, экономическим и культурным партнёром Беларуси. Может – не самым идеальным, могли бы цену на газ ещё сбросить, но факт остаётся фактом: только Россия предоставляет Беларуси выгодные условия сотрудничества и сосуществования. В этом контексте удручает, что в нашей стране сохраняются политические силы, чьи представители используют любую возможность ткнуть носом россиян в обидный для них факт (выпустить монету, сфотографировать их премьера «Погоней», шумно отметить годовщину Могилёвского восстания) и радостно прогундосить: а классно наши предки вырезали ваших, жаль, не всех…
Так не получится построить общеевропейский комфортный дом.
Герб Могилёва
Константин Поклонский
Януша Радзивилла
а вот казачества как военного сословия в ВКЛ никогда не было .
Резня в Мстиславле 1654 года
«ПОРА!»
«».
На рынок прибежал сам бурмистр Леонович «Пора!»
Игумен Орест пишет:
« Пора! Пора!
».
Могилёвская Ратуша
«
».
Ян II Казимир Ваза
1 февраля, 356 лет назад, началось легендарное Могилёвское восстание. В советские времена об этом событии либо ничего не писали, либо абсолютно искажали правду.
МОГИЛЁВ И ВОЙНА
Герб Могилёва
Напомним, что война 1654-1667 годов носила большей частью религиозный характер. Московский царь сформулировал цели своей агрессии так: «Унии не быть, Латинству не быть, Жидам не быть ». В тот период в ВКЛ православных было мало – в основном только униаты, протестанты и католики. Московские войска везде поступали одинаково: окружали селение и требовали от жителей перейти в их московскую веру с одновременной присягой их богоцарю (что было едино). Если жители отказывались это сделать, их с детьми и стариками сгоняли в их храм, запирали там и сжигали. Если же литвины, жмуды, украинцы, евреи, поляки присягали царю с одновременным принятием московской веры – то им даровали жизнь и именовали их «белорусцами». Но предателей оказалось немного, потому московиты и уничтожили значительную часть нашего населения.
Итак, все началось в июне 1654 года, когда 300-тысячная армия Московии по всей границе напала на ВКЛ с целью захватить всю страну наших предков под «светлую руку царя».
Могилевчане сначала струсили и решили не сопротивляться московитам. Хотя Мстиславль и Смоленск, как и Полоцк, и Витебск мужественно отбивались от захватчиков. Часть могилевчан также готовилась к сопротивлению, но они оказались в меньшинстве. Могилевский шляхтич Константин Поклонский , московский шпион, агитировавший за большие деньги за переход на сторону царя, сделал всё, чтобы перед царским войском открыли ворота.
Условия сдачи города были просты: надо присягнуть московскому царю с автоматическим принятием московской веры, а также следовало выгнать всех евреев. Власти города их выгнали, а Поклонский велел своим казакам (местным крестьянам) всех вырезать под городскими стенами (около трех тысяч вместе с детьми), еврейское же добро забрали. От лютой резни чудом уцелела лишь одна семья.
Алексей Михайлович Тишайший. Он, как и многие другие российские цари, любил проводить локальные геноциды еврейского народа.
Последующие попытки великого гетмана литовского Януша Радзивилла с небольшим войском отбить город к успеху не привели. Московитский гарнизон при поддержке горожан стойко держался. Простояв под городом всю зиму и половину весны, Радзивилл в начале мая 1655 года ушел из-под стен города. Любопытно, что вместе с ним ушел и предатель Поклонский (вместе со своими «казаками»), который во время генерального штурма Могилева вновь переметнулся на сторону Великого гетмана. Как объяснял Поклонский, он быстро разочаровался в «русском православии» московитов.
Кстати, Поклонского некоторые наши невежественные деятели придумали именовать «создателем белорусского казачества». Это просто недоразумение. Во-первых, Поклонский был дважды предателем: сначала предал ВКЛ, потом через год предал московского царя, который, кстати, этому Иуде подарил большую сумму денег и шубу. Во-вторых, если местных крестьян, которых Поклонский собрал и назвал своими «казачьими полками», и считать «белорусским казачеством», то они вместе со своим полковником изменили присяге царю и стали воевать против самих же московитов. В-третьих, казаки и до этого составляли костяк Армии ВКЛ – но означали вовсе не сословие, а просто род лёгкой кавалерии .
Типичный «казак» тех времен. Так называли лёгкую кавалерию.
Но повторим, что казаки в нашей Армии ВКЛ – это просто род войск (как гусары или драгуны), а вот казачества как военного сословия в Литве-Беларуси никогда не было .
НЕРУССКИЕ РУССКИЕ
Резня в Мстиславле 1654 года
Очень скоро в этом «православии» Москвы разочаровались и все жители Могилева . Московиты оказались, по их мнению, вовсе не русскими (русинами тогда называли украинцев): непохожий язык, непохожая вера несторианского толка с обожествлением правителя (напомним, до 1589 года религия Московии была автокефалией 140 лет, вообще не считалась христианством, так как не подчинялась ни грекам, ни Ватикану), другие святые и другие посты, азиатские одежды, новые правила для торговли и налогов, банальный грабеж и беззаконие…
Московиты тоже со своей стороны находили литвинов странными. Они полагали, что если уж могилевчане называют себя людьми московской веры (термина «православие» тогда не было, был термин «правоверие»), то одеваться должны так же, как и они, московиты. Что особенно возмутило горожан, ибо они отродясь не носили астраханские халаты. Но захватчики вели себя полностью вопреки поговорке «не суйся со своим уставом в чужой монастырь». Неугодных могилевских священников заменяли угодные московские. Порой могилевских священников убивали, явно с целью заменить своими.
Все это накопило жуткое недовольство оккупантами. Могилевчане уже хотели обратно под королевскую власть. Они стали готовить восстание, которое организовывал бурмистр города Иосиф (Язэп) Леонович (Леванович).
Впрочем, недовольны были и московиты. Они бедствовали из-за новой денежной реформы Московии. Война слишком дорого обходилась царю, и он ввел медные деньги вместо былых серебряных. А эти медные деньги абсолютно не котировались в ВКЛ. В городе назревал кризис.
«ПОРА!»
Утро 1 февраля 1661 года не предвещало ничего неожиданного. Этот день Сретения Господня – когда Богоматерь принесла сорокадневного Иисуса в храм крестить, у литвинов, а также день памяти преподобного Макария Египетского у московитов – обещал быть тихим и торжественным.
Город медленно просыпался, горожане собирались с утра на рынок, чтобы как-то отметить церковные праздники, а торговцы уже неторопливо раскладывали свой товар. Но тут на рынке появились московиты. Они шли и нагло хватали выпечку с прилавков. Одна торговка стала ругаться на них, за что получила удар в лицо от московского оккупанта. На ее крик сбежались люди со всего рынка. Началась потасовка. Стрельцов-наглецов в ходе драки жители Могилева убили: выплеснулась накопленная злоба.
Вот как это описывается в могилёвской хронике «Записки Игумена Ореста»:
«В этот день (по секретному повелению Магистрата) ночью тайно Могилевские жители повынимали кремни из ружей Московских солдат, у них расквартированных; поутру же 1-го числа Февраля магистратские чиновники и почетные граждане, собравшись в Ратуше со скрытым под одеждою оружием, ожидали определенного времени в готовности к началу восстания. Московские солдаты, не зная о том заговоре, учиненном мещанами на их уничтожение, ходя по рынку толпами, начали по обыкновению своему насильно брать и хватать калачи продажные. Торговцы начали громко кричать, подавая тем самым сигнал членам Магистрата ».
На рынок прибежал сам бурмистр Леонович и, увидев убитых стрельцов, понял, что медлить нельзя. Тогда он и крикнул: «Пора!»
Игумен Орест пишет:
«На тот крик бурмистр Леонович с палаческим мечом, выбежав из ратуши, перекрестившись, крикнул: Пора! Пора! Зазвонил вечевой ратушный колокол, и колокола колокольни Богоявленского братского монастыря, поднимая общегородскую тревогу. Бурмистр Леонович, с товарищами, первый начал перед ратушей на рынке большим палаческим мечом рубить Московских солдат, а мещане, услышав колокольный тревожный звон, по всему городу, по всем домам и улицам, неожиданно напав, били, кололи, резали бердышами, топорами, молотками и чем кто мог, истребляя Московских солдат без всякой пощады.
Такое неожиданное нападение на московский гарнизон, страшный крик и кровопролитие в одно мгновение ока прокатилось по всему городу. И хотя это нападение на Московских солдат было неожиданно – однако они были люди военные и начали было на рынке верх брать над мещанами. Видя опасность, часть заговорщиков отбили тюрьму, в которой содержалось большое количество плененных солдат Речи Посполитой, которые, выбегая из тюрьмы, отчаянно дрались с Московскими солдатами и тем значительную помощь мещанам оказали, так что в течение нескольких часов избили во всем городе все бывшее в нем Московское войско. Во время этой битвы много ранено и несколько убито мещан Могилевских ».
Могилёвская Ратуша
Тут Игумен Орест упускает одну важную деталь. По плану восставшие собирались выманить часть гарнизона московитов за стены города и там, за воротами, расправиться с ними с помощью могилевских шишей – партизан. Для этого из города выехать должен был обоз. А затем в город должен был прибежать из обоза человек с вестью, что на них напали королевские хоругви. В тот момент, когда на мнимую помощь из города вышел бы отряд стрельцов, за ними бы тут же захлопнули ворота. Партизаны с одной стороны, а горожане с другой – стреляя со стен Могилева – совместно ударили бы по московитам и расправились бы с ними. Таким образом, семитысячный гарнизон московитов рассекался бы надвое. И вот этот план – о чем не упоминает Орест – как раз и удался, в отличие от задумки с кремнями мушкетов.
Вышедший из города трехтысячный отряд желдаков и стрельцов, якобы на помощь гибнущим крестьянам, был неожиданно атакован с двух сторон, зажат у стены и истреблен полностью. От всех 7000 московитов осталось лишь 986 пленных. Лишь несколько человек сбежало из города и донесло до царя жуткую для него весть – Могилев восстал, все оккупанты перебиты.
Орест так описывает незавидную судьбу могилевских московитов:
«По уничтожению войска Московского, мещане воевод и чиновников, заковав в железо, посадили в тюрьму. А убитых, ободрав с них платье, погребли нагими, некоторых на горе Самусевой [современный район автозаправки на площади Орджоникидзе]… Других погребли близь Покровской богадельни [современное Подниколье]; а иных в других местах, где можно было похоронить.
По погребении, уничтоженного Могилевскими мещанами Московского войска, магистратские чиновники: войт Петр Казанович, бурмистр Иосиф Леонович и Василий Леошкевич, радцы Евсевий Кондратович Шишкевич, Александр Филькевич и писарь ратушный Антон Иванович Кликунов, для препровождения и доставки в Варшаву двух Московских воевод Семёна Савича Горчакова, Матвея Андреевича Полиевктова и головы стрелецкого Семена Ивановича Чекина и других офицеров, закованных в железо, сами лично отправились из Могилева и благополучно доставили ».
В то время по случаю был в Варшаве собран из всех воеводств Речи Посполитой великий сейм, на котором присутствовал и сам король Ян Казимир Ваза. По повелению короля двух московских воевод с другими военными чиновниками, закованных, под стражей, представили публично на Варшавском сейме.
Ян II Казимир Ваза
Король и все члены сейма были весьма довольны таким отважным поступком могилевских граждан. И за эту победу «чиновникам же магистратским король всем пожаловал дворянство и дворянское имущество, жаловал отличием офицерским, военными саблями, как бы на генеральном сражении отличившимся храбростью и победой ». Городу вернули Магдебургское право, как и простили его измену в 1654 году.
Любопытно, что бурмистра Язэпа Леоновича наградили не только материально. К его фамилии решено было прибавить почетное слово «Пора» – то самое слово, что выкрикивал Леонович 1 февраля 1661 года, бросаясь с мечом на врага. Теперь его фамилия писалась и звучала как Пора-Леонович.
И потомки Язэпа Пора-Леоновича от рода в род, для незабвенной памяти достопамятного происшествия, именовались впредь Пора-Леоновичами.
Кстати, РПЦ предала Могилёв анафеме (отлучению от церкви и проклятию), которая не снята до сих пор. А в Московии Могилёв стали называть «бунташный город».
Думаю, всем беларусам полезно знать историю Могилёва. Верить в сказки восточного соседа и открывать свою дверь чужим войскам грозит тем, что потом самим придётся их выгонять.
Вконтакте
Тяжелые испытания выпали в годы
новой тринадцатилетней войны Речи, Посполитой с Московским государ
ством на долю Могилева.
В июле 1654 года могилевский шляхтич Константин Поклонский, который перешел на сторону московитов и получил за это чин полковника, привез могилевским горожанам грамоту царя Алексея Михайловича. Московский правитель обещал, что, если город будет добровольно сдан, «вас, шляхту и служилых людей всяких войтов и бурмистров, и райцев, и лавников, и мешан, и всех православных христиан, пожалуем нашего царского величества жалованием и велим шляхте маетности, кто перед чем владел наперед сего по привилием, подкрепити нашего царского величества жалованными грамотами». Иначе говоря, Алексей Михайлович подтверждал все права, которыми город пользовался ранее по магдебургскому праву.
Могилевчане могли расценить царскую грамоту как своего рода благодарность за верность православию и борьбу против церковной унии. Тем не менее пускать к себе войска монарха соседнего государства город не спешил. История уже дала белорусам множество примеров криводушия московских царей. Кроме того, горожане следили за военными действиями и знали, что московиты попрежнему руководствуются тактикой выжженной земли. Они захватили Мстиславль, после чего из 33 тысяч жителей богатого города в живых осталось не более трех тысяч. В осаде стояли Кричев (позже его тоже постигла горькая судьба Мстиславля), Дубровна и Витебск.
Когда в начале августа российское войско воеводы Воейкова и казацкие отряды полковников Поклонского и Золоторенко подошли к Могилеву, они увидели, что «около де города осаду крепят и, по людям де смотря, хотят стоять и биться». Как бы в подтверждение этому отправленному царю донесению из города совершил отважную, хотя и безрезультатную вылазку шляхетский отряд во главе с Табианом Ждановичем и Михалом Гиницким.
Однако слабость городских укреплений и подход войск московского воеводы Шереметьева поставили магистрат перед выбором: обороняться, чтобы в конце концов город был сожжен и разграблен, или сдаться и попробовать какимто образом договориться с окку пантами. Могилевчане избрали второ! путь и 25 августа 1654 года открыл! перед царскими стрельцами городски ворота.
Через несколько дней всякие нале» ды на единоверцев рассеялись. Русскк занялись в городе насилием и грабеж; ми. Как свидетельствуют документ» стрельцы отбирали деньги и оружи лошадей и хлеб, семена и кухонную у варь. Горькая участь постигла горожа евреев. Под прикрытием разговоров высылке в Польшу захватчики прика: ли им взять наиболее ценные веши оставить город. В поле изгнанников ог| били и почти всех перерезали. На меТем временем в лагере московите их союзников разгоралась вражда ме Поклонским и Золоторенко. Поклс кий жаловался царю, што украинс казаки Золоторенко «приезжают де е род Могилев и чинят обиды болыш в уезде хлеб у крестьян ржаной, и вой, и лошади, и всякую животину брали». Противостояние белорусск украинских отрядов не ограничива взаимными жалобами, а перешло в вавые стычки. Воины Поклонског раз нападали и на русских стрел «На твою государеву службу полке не идет, а люди его твоих госуда[ солдатов в городе на карауле по во) бьют», - писал царю могилевский вода Алферов.
Когда в феврале 1655 года к мог ским стенам подошло войско ге Януша Радзивилла, изменник По* кий вновь признал себя подданнь шего великого князя. Причины поступка он объяснил в письме к левчанам, где писал, что надеялся на освобождение своей земли от ляхов, но вместо этого увидел «лупление домов Божих, что и от татар бывало; а христиан наших, которые в повседневном гонении от униатов пребывали, ныне в вечную неволю забрали, а иных помучили; а какие безделия над честными женами и девицами чинили...»
Гетману Радзивиллу не удалось одолеть сильный русский гарнизон, и наше войско после трехмесячной осады отступило. Это окончательно развязало захватчикам руки. Город был лишен самоуправления, а с жителями обходились не на много лучше, чем с пленными. Могилевчане готовились к мести.
Удобный момент для этого появился на шестом году оккупации, когда войско Великого Княжества и Польши разбило русских на реке Басе. После того как стрельцы ограбили на рынке могилевских булочниц, терпение горожан лопнуло. По приказу магистрата жители, в домах у которых были на постое московиты, вывинтили из их ружей кремни. Мужчины достали из тайников подготовленное заранее оружие. Во многотысячном городе не нашлось ни одного предателя, и захватчики до последней минуты ни о чем не догадывались.
1 февраля 1661 года бурмистр Леванович, руководивший подготовкой восстания, с криком «Пора!» выхватил саблю и бросился на стрельцов. Над городом поплыл набатный звон. Восставшим помогали освобожденные из острога наши пленные солдаты. За несколько часов царский гарнизон был уничтожен. От сабель и пуль могилевских мстителей полегло семь тысяч захватчиков.
Великий князь Ян Казимир издал привилей, по которому многие повстанцы получили шляхетство, а город сравнялся в своих правах со столичной Вильней. В честь восстания Могилев получил новый герб: три башни на голубом фоне и вооруженный рыцарь в городских воротах под изображением «Погони».
Кроме Могилева белорусские мещане уничтожили или изгнали царские гарнизоны в Диене, Мстиславле, Себеже, Гомеле и Старом Быхове.
В августе 1654-го года, в ходе войны начатой Московским княжеством против ВКЛ, царские войска подошли к стенам города Могилева. Могилев не стал сопротивляться и 25-го августа открыл ворота города захватчикам. Причины для такой беспрекословной сдачи были следующие:
После того как город был занят войсками, с целью задобрить местных жителей раздавались денежные подарки и земли, мещанам было разрешено торговать в городе беспошлинно, царским указом за Могилевом остались все привелеи и Магдебургское право, которым город пользовался в ВКЛ.
Первоначально горожан оккупанты не трогали, и те даже помогли оставленному в городе московскому гарнизону в трёхмесячной обороне Могилева от подошедших войск ВКЛ под командованием Януша Радзивилла, в феврале 1655-го года. После безуспешных штурмов и длительной осады Радзивилл был вынужден отойти, поскольку нарастала опасность подхода казаков с юга.
Как только московиты почувствовали, что Могилев остался за ними, отношение к захваченному городу изменилось. Он был лишен всех прежде дарованных привелеев и свобод, а московские солдаты начали отбирать у горожан деньги, вещи, коней и оружие. Случались даже убийства местных православных священников и изнасилования монашек, сожжение православных храмов. На места убитых православных священников присылались и назначались, по разумению Московского царя, надёжные люди. Особо печальная участь постигла могилевских евреев. Под предлогом отправки в Речь Посполитую им сказали собрать все свои сбережения и вещи, и как только всё еврейское население города вышло за стены, на них было совершено нападение. Они все были ограблены, а большая часть людей убита. Позже, на месте их гибели, жители Могилева насыпали курган, на который съезжались иудеи со всей Речи Посполитой оплакивать своих единоверцев.
После шестилетней оккупации, которая сопровождалась грабежами, убийствами, издевательствами и унижениями, терпение горожан подошло к концу. В городе начало зреть восстание. Люди готовились и выжидали подходящий момент. Он настал в 1660-ом году, когда войска Речи Посполитой разбили московские на реке Бася, кнаходившейся недалеко от Могилева. Подготовка восстания сразу пришла в активную фазу, и всё было готово к концу января 1661-го года.
В ночь с 31-го января на 1-го февраля 1661-го года, по секретному указанию магистрата, жители Могилева, в чьих домах обитали московские стрельцы, выкрутили кремни из их ружей, и достали свое оружие из тайников. Горожане настолько ненавидели оккупантов, что во всём большом городе не нашлось ни единого предателя, который бы сообщил московитам о готовившемся восстании. Утром 1-го февраля магистрат и почетные граждане собрались в Ратуше, с собой они принесли оружие, которое спрятали под одеждой, и стали ждать сигнала к началу восстания. Московские солдаты, обычно толпами гуляя по рынку, в то утро, по своему обыкновению, начали отбирать пироги у торговавших ими женщин. На крики торговок из ратуши с большим мечом, которым обычно орудовал палач, выбежал бурмистр Язеп Леванович. Перекрестившись, с криком «Пора! Пора!» он бросился на московских солдат, а следом за ним последовали и все остальные горожане. Это и был сигнал к действию: тут же зазвонил колокол на городской ратуше, оповещая всех о начале восстания. По всему городу жители нападали и били оккупантов. На помощь к ним подоспели освобожденные из тюрьмы солдаты Речи Посполитой, и, спустя три часа, семитысячный московский гарнизон был почти весь уничтожен, убежать удалось только трем московитам. Во время этой битвы много могилевчан было ранено и несколько убито.
Тех московских чиновников и воевод, которые были взяты в плен, мещане заковали в цепи, а большая часть убитых московитов была захоронена на Самусевой горе, в том месте, которое называли «Костернею» (ныне место в районе автозаправки на площади Орджоникидзе) и возле Покровской богадельни (сегодня это Подниколье).
Бурмистр Леванович с другими членами магистрата сам лично повез в Варшаву плененных московитов, среди которых были два воеводы Семён Савич Горчаков и Матвей Андреевич Полиевктов. Они были представлены на специально созванном по этому случаю сейме в Варшаве, на котором присутствовал сам король Речи Посполитой Ян Казимир .
В благодарность за освобождение города король подарил ему привелей, который уравнивал Могилев со столицей ВКЛ Вильно, а также новый герб, используемый по сей день. Многие участники восстания получили шляхетство. Оно же было даровано и бурмистру Левановичу и его потомкам, как и новая фамилия Пора-Леванович, чтобы все помнили о его подвиге и храбрости. Приставка разумеется взялась от его клича «Пора! Пора!», который и послужил сигналом для восстания.
Восстание в Могилеве стало первым из череды последующих восстаний в других городах, для которых оно и послужило примером, в ходе войны ВКЛ и Польши с Московским княжеством в период с 1654 по 1667-ой год.
